Рынок услуг, связанных со здоровьем, представляет собой один из важнейших рынков, поскольку ими пользуются все люди независимо от возраста, социально-экономического статуса и других факторов. Чтобы эффективно управлять как частной, так и государственной системой здравоохранения и своевременно расширять объем предоставляемых услуг, необходимо понимать характер спроса на здоровье в зависимости от развития общества и граждан. Данная статья посвящена эмпирической проверке одной из самых влиятельных моделей экономики здоровья - модели спроса на здоровье Майкла Гроссмана - посредством эконометрического моделирования. Мы использовали данные РМЭЗ НИУ ВШЭ (Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ) за 2019 и 2020 годы. В статье тестируются гипотезы о том, что здоровье как товар носит двойственный характер, одновременно инвестиционный и потребительский; уровень образования и доход индивида влияют на спрос на здоровье, женщины заботятся о своем здоровье более ответственно, чем мужчины, связь возраста и спроса на здоровье имеет нелинейный характер, а скорость амортизации здоровья непостоянна в течение жизни человека. Мы пришли к выводу, что здоровье демонстрирует черты как потребительского, так и инвестиционного блага. Было обнаружено, что образование определяет спрос на здоровье как инвестиционный товар, тогда как доход, наоборот, влияет на спрос на здоровье только в рамках потребительской трактовки этого конструкта, но не в рамках инвестиционной. Исследование показало, что люди с низким доходом, как правило, активнее потребляют медицинские услуги, проводя больше времени в больницах. Можно предположить, что спрос на медицинские услуги возрастет в период экономического кризиса, сокращения рабочих мест, инфляции, падения реальных доходов населения. Результаты исследования могут помочь спрогнозировать спрос и потребление медицинских услуг, а также облегчить принятие решений в системе здравоохранения России в будущем.
Идентификаторы и классификаторы
The market of medical and healthcare services is one of the most important public services, which is used by all people worldwide without exception, regardless of age, wealth and other factors. The health itself is a valuable resource of any individual and the health capital is a part of human capital at all levels, from personal to macro economical.
Health capital at national level is a matter of government policy and is determined by its own factors of the demand. The understanding of these factors is essential for national healthcare systems authorities and policy makers.
Список литературы
1. Grossman M. On the Concept of Health Capital and the Demand for Health // Journal of Political Economy. 1972. Vol. 80, No. 2. Pp. 223-255. DOI: 10.1086/259880
2. Grossman M. The demand for health after a decade // Journal of Health Economics. 1982. Vol. 1, Issue 1. Pp. 1-3. DOI: 10.1016/0167-6296(82)90018-2
3. Grossman M. The Human Capital Model // Handbook of Health Economics. Edited by A.J. Culyer, J.P. Newhouse. Vol. 1, Part A. Elsevier, 2000. Pp. 347-408. DOI: 10.1016/S1574-0064(00)80166-3
4. Grossman M. The Relationship between Health and Schooling // Investing in Human Capital for Economic Development in China. Edited by G.G. Liu, S. Zhang, Z. Zhang. World Scientific, 2010. Pp. 279-291. DOI: 10.1142/9789812814425_0016
5. Grossman M. The demand for health turns 50: Reflections // Health Economics. 2022. Vol. 31, Issue 9. Pp. 1807-1822. DOI: 10.1002/hec.4563 EDN: VCZFBG
6. Gould N., Gould E. Health as a consumption object: Research notes and preliminary investigation // International Journal of Consumer Studies. 2001. Vol. 25, Issue 2. Pp. 90-101. DOI: 10.1046/j.1470-6431.2001.00184.x
7. Kenkel D.S. The demand for preventive medical care // Applied Economics. 1994. Vol. 26, Issue 4. Pp. 313-325. DOI: 10.1080/00036849400000078
8. Muurinen J.-M. Demand for health: A generalised Grossman model // Journal of Health Economics. 1982. Vol. 1, Issue 1. Pp. 5-28. DOI: 10.1016/0167-6296(82)90019-4
9. Bloom D., Canning D. Health as Human Capital and its Impact on Economic Performance // The Geneva Papers on Risk and Insurance. Issues and Practice. 2003. Vol. 28, No. 2. Pp. 304-315. DOI: 10.1111/1468-0440.00225 EDN: BGROWJ
10. Cropper M.L. Health, investment in health, and occupational choice // Journal of Political Economy. 1977. Vol. 85, No. 6. Pp. 1273-1294. DOI: 10.1086/260637
11. Becker G.S. Health as Human Capital: Synthesis and Extensions // Oxford Economic Papers. 2007. Vol. 59, Issue 3. Pp. 379-410. DOI: 10.1093/oep/gpm020 EDN: IVLKXV
12. Galama T.J., van Kippersluis H. A Theory of Education and Health // RAND Working Paper Series WR-1094. 2015. 79 p. DOI: 10.2139/ssrn.2798899
13. Schneider-Kamp A. Health capital: toward a conceptual framework for understanding the construction of individual health // Social Theory & Health. 2021. Vol. 19. Pp. 205-219. DOI: 10.1057/s41285-020-00145-x EDN: XBADZO
14. Weil D.N. Health and Economic Growth // Handbook of Economic Growth. Edited by P. Aghion, S.N. Durlauf. Vol. 2. Elsevier. Pp. 623-682. DOI: 10.1016/B978-0-444-53540-5.00003-3
15. Sultana T., Dey S.R., Tareque M. Exploring the linkage between human capital and economic growth: A look at 141 developing and developed countries // Economic Systems. 2022. Vol. 46, Issue 3. 101017. DOI: 10.1016/j.ecosys.2022.101017 EDN: HNUFTA
16. Wagstaff A. Poverty and health sector inequalities // Bulletin of the World Health Organization. 2002. Vol. 80, Issue 2. Pp. 97-105. DOI: 10.1590/S0042-96862002000200004 EDN: VFCWID
17. Glied S, Lleras-Muney A. Health Inequality, Education and Medical Innovation // NBER Working Paper No. w9738. National Bureau of Economic Research, 2003. 58 p. URL: https://ssrn.com/abstract=414741.
18. Azarnert L.A. Health capital provision and human capital accumulation // Oxford Economic Papers. 2020. Vol. 72, Issue 3. Pp. 633-650. DOI: 10.1093/oep/gpaa004 EDN: KMCNTE
19. Oster E., Shoulson I., Ray Dorsey E. Limited Life Expectancy, Human Capital and Health Investments // American Economic Review. 2013. Vol. 103, No. 5. Pp. 1977-2002. DOI: 10.1257/aer.103.5.1977
20. Dassen F.C.M., Houben K., Jansen A. Time orientation and eating behavior: Unhealthy eaters consider immediate consequences, while healthy eaters focus on future health // Appetite. 2015. Vol. 91. Pp. 13-19. DOI: 10.1016/j.appet.2015.03.020
21. Brunello G., Fort M., Schneeweis N., Winter-Ebmer R. The Causal Effect of Education on Health: What is the Role of Health Behaviors? // Health Economics. 2016. Vol. 25, Issue 3. Pp. 314-336. DOI: 10.1002/hec.3141
22. Zajacova A., Lawrence E.M. The Relationship Between Education and Health: Reducing Disparities Through a Contextual Approach // Annual Review of Public Health. 2018. Vol. 39. Pp. 273-289. DOI: 10.1146/annurev-publhealth-031816-044628 EDN: NZMMET
23. Fletcher J.M., Frisvold D.E. Higher Education and Health Investments: Does More Schooling Affect Preventive Health Care Use? // Journal of Human Capital. 2009. Vol. 3, No. 2. Pp. 144-176. DOI: 10.1086/645090
24. Goldman D.P., Smith J.P. Can patient self-management help explain the SES health gradient? // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2002. Vol. 99, Issue 16. Pp. 10929-10934. DOI: 10.1073/pnas.162086599
25. Spandorfer J.M., Karras D.J., Hughes L.A., Caputo C.Comprehension of discharge instructions by patients in an urban emergency department // Annals of Emergency Medicine. 1995. Vol. 25, Issue 1. Pp. 71-74. DOI: 10.1016/S0196-0644(95)70358-6
26. Mazumder B. Does Education Improve Health? A Reexamination of the Evidence from Compulsory Schooling Laws // Economic Perspectives. 2008. Vol. 32, No. 2. Pp. 2-16. DOI: 10.2139/ssrn.1714136
27. Cutler D.M, Lleras-Muney A. Understanding differences in health behaviors by education // Journal of Health Economics. 2010. Vol. 29, Issue 1. Pp. 1-28. DOI: 10.1016/j.jhealeco.2009.10.003
28. Kari J.T., Viinikainen J., Böckerman P., et al. Education leads to a more physically active lifestyle: Evidence based on Mendelian randomization // Scandinavian Journal of Medicine & Science in Sports. 2020. Vol. 30, Issue 7. Pp. 1194-1204. DOI: 10.1111/sms.13653 EDN: GFHFOO
29. Leibowitz A.A. The demand for health and health concerns after 30 years // Journal of Health Economics. 2004. Vol. 23, Issue 4. Pp. 663-671. DOI: 10.1016/j.jhealeco.2004.04.005
30. Feldstein P.J. Research on the Demand for Health Services // The Milbank Memorial Fund Quarterly. 1966. Vol. 44, No. 3. Pp. 128-165. DOI: 10.2307/3348968
31. Zajacova A., Siddiqi A. A comparison of health and socioeconomic gradients in health between the United States and Canada // Social Science & Medicine. 2022. Vol. 306. 115099. DOI: 10.1016/j.socscimed.2022.115099 EDN: UNGITM
32. Dunga S.H. Analysis of the Demand for Private Healthcare in South Africa // Studia Universitatis Babes-Bolyai Oeconomica. 2019. Vol. 64, Issue 1. Pp. 59-70. DOI: 10.2478/subboec-2019-0005
33. Babitsch B., Gohl D., von Lengerke T. Re-revisiting Andersen’s Behavioral Model of Health Services Use: a systematic review of studies from 1998-2011 // GMS Psycho-Social-Medicine. 2012. Vol. 9. 11. DOI: 10.3205/psm000089
34. Jones A.M., Rice N., Contoyannis P. The Dynamics of Health // The Elgar Companion to Health Economics. Edited by A.M. Jones. Edward Elgar Publishing, 2012. Pp. 15-23. DOI: 10.4337/9780857938138.00011
35. Gerdtham U.G., Johannesson M. New estimates of the demand for health: results based on a categorical health measure and Swedish micro data // Social Science & Medicine. 1999. Vol. 49, Issue 10. Pp. 1325-1332. DOI: 10.1016/s0277-9536(99)00206-3 EDN: HAJMGF
36. Hartwig J., Sturm J.E. Testing the Grossman model of medical spending determinants with macroeconomic panel data // The European Journal of Health Economics. 2018. Vol. 19, Issue 8. Pp. 1067-1086. DOI: 10.1007/s10198-018-0958-2 EDN: UGOXOC
37. Wagstaff A. The demand for health: An empirical reformulation of the Grossman model // Health Economics. 1993. Vol. 2, Issue 2. Pp. 189-198. DOI: 10.1002/hec.4730020211
38. Zweifel P. The Grossman model after 40 years // The European Journal of Health Economics. 2012. Vol. 13, Issue 6. Pp. 677-682. DOI: 10.1007/s10198-012-0420-9 EDN: CEMECC
39. Ponzo M., Scoppa V. Does demand for health services depend on cost-sharing? Evidence from Italy // Economic Modelling. 2021. Vol. 103. 105599. DOI: 10.1016/j.econmod.2021.105599 EDN: RJLQMC
40. Burggraf C., Glauben T., Grecksch W. New impacts of Grossman’s health investment model and the Russian demand for medical care // Journal of Public Health. 2016. Vol. 24. Pp. 41-56. DOI: 10.1007/s10389-015-0692-5 EDN: WQCWVL
41. Zazdravnykh E.A., Aistov A.V., Aleksandrova E.A. Total expenditure elasticity of healthcare spending in Russia // Russian Journal of Economics. 2021. Vol. 7, Issue 4. Pp. 326-353. DOI: 10.32609/j.ruje.7.76219 EDN: ERUWOW
42. Hosseini Shokouh S.M., Arab M., Emamgholipour S., Rashidian A., Montazeri A., Zaboli R. Conceptual Models of Social Determinants of Health: A Narrative Review // Iranian Journal of Public Health. 2017. Vol. 46, Issue 4. Pp. 435-446. URL: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/28540259.
43. Fuchs V.R. Reflections on the socio-economic correlates of health // Journal of Health Economics. 2004. Vol. 23, Issue 4. Pp. 653-661. DOI: 10.1016/j.jhealeco.2004.04.004
44. Erbsland M., Ried W., Ulrich V. Health, health care, and the environment. Econometric evidence from German micro data // Health Economics. 1995. Vol. 4, Issue 3. Pp. 169-182. DOI: 10.1002/hec.4730040303
45. Zhao Z. Health demand and health determinants in China // Journal of Chinese Economic and Business Studies. 2008. Vol. 6, Issue 1. Pp. 77-98. DOI: 10.1080/14765280701841573
46. Wagstaff A. The demand for health: Some new empirical evidence // Journal of Health Economics. 1986. Vol. 5, Issue 3. Pp. 195-233. DOI: 10.1016/0167-6296(86)90015-9
Выпуск
Другие статьи выпуска
Исследование проведено в рамках актуальной задачи изучения факторов развития человеческого капитала организации, оказывающих прямое или косвенное влияние на производительность труда сотрудников. Набор таких факторов включает показатели уровня развития компетенций и степени выгорания индивидуума. Целью работы является разработка экономико-математического инструментария, количественно описывающего влияние значений компетенций сотрудника на его ключевые показатели эффективности (KPI) с учетом уровня выгорания, определяемого значениями лояльности, вовлеченности, удовлетворенности. Проверяется гипотеза о возможности построения инструмента, позволяющего на основе нечеткой классификации сотрудников по уровню развития компетенций построить для каждой категории функциональные зависимости KPI от показателей выгорания. В качестве исходных данных использованы результаты самооценки компетенций и выгорания сотрудников, в основном работающих по направлениям IT и HR в семи крупных российских компаниях, откалиброванные непосредственными руководителями респондентов, и фактические значения их KPI. В работе предложен подход, включающий в себя два этапа. На первом шаге строится нечеткая модель, позволяющая на основе взвешенного интегрального показателя развития компетенций с оптимальными весовыми коэффициентами разделить область значений интегрального показателя на неравномерные по размеру категории, с помощью которых можно прогнозировать достижение KPI. На втором шаге для объяснения разброса значений KPI сотрудников, принадлежащих в нечеткой постановке отдельным категориям компетентности, около ожидаемого значения KPI взвешенным методом наименьших квадратов построена эконометрическая модель зависимости KPI от показателей выгорания сотрудников. Предложенный инструмент позволит прогнозировать достижения KPI сотрудниками в зависимости от входных значений компетенций и уровня выгорания. В дальнейшем это позволит формировать оптимальный портфель мероприятий программы well-being, которые будут оказывать влияние на развитие компетенций сотрудников и снижать уровень их выгорания, а следовательно, способствовать максимальному продвижению по достижению целевых значений KPI.
Нестабильность на рынке общественного питания в связи с пандемией COVID-19 и санкциями обострила потребность в разработке эффективного инструмента оценки рисков дефолта в этой отрасли. Качество прогнозирования дефолта в значительной степени зависит от того, насколько хорошо модель соответствует конкретной среде. В связи с этим необходимо внести некоторые коррективы, чтобы адаптировать классические модели прогнозирования дефолтов к российскому сектору общественного питания. В статье выдвинута гипотеза о том, что добавление нефинансовых факторов и использование современных методов прогнозирования может существенно повысить точность моделей. Целью данного исследования является определение влияния включения нефинансовых факторов и современных методов моделирования на точность прогнозирования дефолтов для предприятий общественного питания в России. Тесты на выборке из 1 241 фирмы за период с 2017 по 2021 г. показали, что создание модели прогнозирования с помощью современных методов, таких как Random Forest и XGBoost, повышает точность прогнозирования с 70 % до примерно 80 %, по сравнению со стандартной логит-моделью. Добавление в модели нефинансовых факторов также несколько повышает точность, однако не дает существенного эффекта. Важнейшими метриками в прогнозировании дефолта оказались коэффициент текущей ликвидности и отношение оборотного капитала к совокупным активам. Наиболее важными нефинансовыми факторами являются совокупные активы и возраст. Наши результаты согласуются с уже существующими исследованиями в этой области и формируют новый пласт знаний за счет применения в конкретной отрасли. Результаты могут быть использованы банками или другими контрагентами, которые взаимодействуют с предприятиями общественного питания, для оценки их кредитного риска.
В условиях современной развитой рыночной экономики достаточно важной характеристикой деятельности корпорации (публичного акционерного общества (ПАО)) является его активность на фондовом рынке (рыночная активность), предполагающая разработку дивидендной политики, которая, с одной стороны, должна способствовать достижению основной цели финансового менеджмента - максимизации материального благосостояния акционеров, а с другой - учитывать интересы всех остальных заинтересованных в деятельности ПАО стейкхолдеров (включая потенциальных инвесторов) для обеспечения его устойчивого развития в долгосрочной перспективе. Выполнение данного требования возможно лишь в рамках нейтрального подхода к дивидендной политики публичного акционерного общества. Целью исследования является изучение рыночной активности публичного акционерного общества посредством анализа чувствительности ее важнейших показателей к основным определяющим их факторам в условиях нейтрального подхода к осуществлению дивидендной политики. Рабочая гипотеза - рассмотреть возможности использования в качестве инструментов анализа чувствительности важнейших показателей рыночной активности ПАО к основным определяющим их факторам в условиях нейтрального подхода к осуществлению дивидендной политики соответствующих моделей эластичностей. Сформированные модели эластичностей важнейших показателей рыночной активности предполагается использовать в прогнозно-аналитических оценках изменений их значений. Кроме того, они дадут возможность раскрывать причины этих изменений путем определения влияния на данные эластичности включенных в их модели определяющих факторов посредством соответствующих способов и приемов факторного анализа при нейтральном подходе к дивидендной политике публичного акционерного общества. Автор делает вывод о достаточной действенности разработанных им моделей эластичностей важнейших показателей активности публичного акционерного общества на фондовом рынке к изменению основных их определяющих факторов в качестве инструментов управления рыночной активностью ПАО при нейтральном подходе к его дивидендной политике.
В последние годы при описании состояния среды хозяйствующих субъектов все чаще используется термин «турбулентность». Анализ выявленных подходов к определению его сути дал основание трактовать турбулентность как неотъемлемую, существенную и, главное, комплексную характеристику внешней среды. Актуальность ее исследования обусловлена возрастанием скорости изменений, усложнением и ростом неопределенности, взаимовлиянием изменений в национальной экономике и ее отдельных отраслей и, как следствие, необходимостью учета уровня турбулентности при обосновании стратегических решений любого уровня. При этом в современных публикациях не удалось обнаружить исследований, сфокусированных на особенностях оценки турбулентности отрасли и, соответственно, корректных количественных подходов к ее реализации. Чтобы восполнить этот методический пробел, в качестве цели настоящего исследования принята разработка метода количественной оценки уровня отраслевой турбулентности на примере машиностроительных производств. Научная гипотеза исследования: уровень турбулентности отдельной отрасли современной российской промышленности определяется вариабельностью показателей, характеризующих ее состояние. Методами исследования послужили структурно-логический и матричный анализ, инструменты статистической обработки данных. Разработанный количественный метод оценки отраслевой турбулентности включает такие шаги, как выбор, с учетом принятых допущений, показателей оценки, обоснование решения относительно использования коэффициента вариации как инструмента оценивания их изменчивости, сбор необходимой информации, расчет и интерпретацию результатов. Апробация на примере 17 подотраслей машиностроения путем оценки турбулентности каждой за 10-летний период подтвердила выдвинутую гипотезу исследования и показала существенную дифференциацию отраслей по уровню турбулентности (отличие между максимальным и минимальным значением более чем в пять раз). Показано, что ключевую роль в формировании уровня турбулентности современной российской отрасли машиностроения играет степень ее технологичности и импортозависимости. Полученные результаты позволяют достаточно объективно оценить состояние среды различных отраслей, что должно повысить степень обоснованности принятия стратегических решений на всех уровнях хозяйствования.
Целью исследования является выявление причинно-следственных долгосрочных и краткосрочных взаимосвязей между промышленным электропотреблением и экономическим ростом путем сравнительного анализа двух соседних регионов с примерно одинаковым промышленным потенциалом - Свердловской и Челябинской областей. Для решения данной задачи используется эконометрический подход, основанный на методе тестирования границ моделей авторегрессии и распределенного лага (ARDL), определяющий наличие коинтеграции между рядами. Применение этого метода является незаменимым при исследовании региональных проблем ввиду недостаточной длины временных рядов экономических показателей региона. В качестве показателей при сравнительном анализе использовались временные ряды промышленного электропотребления, темпа экономического роста, объема промышленного производства, среднедушевого дохода и среднегодовой численности занятых. При анализе данных было выявлено, что существенными коинтегрированными переменными для Свердловской области являются темп экономического роста и электропотребление. Для Челябинской области этими переменными являются объем промышленного производства, электропотребление и среднегодовая численность занятых. Таким образом электропотребление Свердловской области в долгосрочном периоде не зависит от объема промышленного производства и численности занятых, а зависит лишь от темпов экономического роста. В Челябинской области, соответственно, в долгосрочном периоде электропотребление зависит от объема промышленного производства, численности занятых и не зависит от темпов роста. Схожие, на первый взгляд, по промышленному потенциалу регионы отличаются причинно-следственными связями между экономическим ростом и промышленным электропотреблением. Применение тестов на причинность позволило выявить долгосрочные и краткосрочные причинно-следственные взаимосвязи между переменными. Полученные результаты иллюстрируют объясняющие и прогностические возможности эконометрического подхода в контексте анализа причинно-следственных отношений в экономике двух соседних областей и ее энергетической системы. Эти результаты могут иметь важное значение при анализе электропотребления и энергосбережения в промышленном секторе экономики этих областей.
В динамичном ландшафте российской цифровой экономики и растущей финансовой открытости криптоактивы стали влиятельными игроками на финансовом рынке. Геополитические и экономические события после конфликта с Украиной создали огромные вызовы в виде финансовых и торговых санкций в сочетании с приостановкой подключения к банковской системе SWIFT, что ввергло российскую экономику в опасное положение. Текущее исследование углубляется в побочные эффекты сети между известными криптоактивами и различными финансовыми активами, включая акции, обменные курсы, сырую нефть, золото и товарные фьючерсы, используя ежедневные данные с 1 января 2018 г. по 31 августа 2023 г. Цель исследования - дать эмпирические и теоретические представления о противодействии влиянию санкций на Россию, предложив прагматичное решение для российского финансового рынка. Методология исследования предполагает применение оценки сетевых вторичных эффектов и анализа стоимости актива, находящегося в зоне риска. Примечательно, что результаты показывают устойчивую связь между криптовалютами и финансовыми активами, где криптоактивы играют ключевую роль в передаче риска в финансовом ландшафте. В то время как их влияние на другие финансовые активы остается относительно незначительным, краткосрочные корреляции демонстрируют волатильные колебания, часто отмеченные резким увеличением риска ухудшения. Теоретические выводы следуют портфельной теории ценообразования активов, при этом экстремальные побочные эффекты риска возникают из-за долгосрочных колебаний на рынке криптовалют, влияя на рыночные настроения и повышая распространение риска на российском финансовом рынке. Наши результаты имеют практическое значение для анализа процессов оплаты и получения, а также для торговой деятельности с зарубежными странами, предоставляя важную информацию для политиков и лиц, принимающих инвестиционные решения.
Качество жизни населения является латентной категорией, которую, в силу невозможности прямого измерения, приходится оценивать как интегральный индикатор множества переменных. Согласно устоявшейся методологии, одним из основных инструментов при этом является первая главная компонента, то есть линейная свертка переменных, обладающая свойством минимизации вариации исходных признаков. Тот факт, что вариация признаков учитывается с одинаковым весом, может вызывать критику экономистов. Лишенным этого недостатка развитием метода можно считать применение взвешенной главной компоненты, где весовые коэффициенты признаков при минимизации суммарной вариации задаются экспертно. Однако в этом случае возникает закономерный вопрос: не окажет ли экспертная субъективность существенное влияние на итоговый интегральный индикатор, как это происходит в случае его построения путем простой линейной свертки с экспертными весами? Целью данной работы является проверка применимости взвешенной первой главной компоненты как основного инструмента при построении интегрального индикатора качества жизни населения. В частности, предстоит проверить гипотезу о несущественности влияния неоднородности весов экспертных оценок на итоговый интегральный индикатор. При этом было бы полезно не только проиллюстрировать наличие или отсутствие, но и численно оценить меру этого влияния. В работе на основании эмпирических экспертных весов взвешенной главной компоненты по данным макростатистики проводится имитационное моделирование для оценки латентной переменной «качество жизни населения». При этом в отличие от большинства близких по тематике работ значения интегрального индикатора (и, соответственно, ранжирование наблюдений) представляются как интервальная оценка. Иными словами, результат оценивания представляется как случайная величина, где элементом случайности служит субъективность экспертного выбора весов взвешенной главной компоненты. Оказывается, даже в этом случае удается получить робастные и содержательные результаты, хорошо согласующиеся с выводами известных исследований в этой области.
Сегодня инвесторы уделяют международной концепции инвестиций больше внимания, чем когда-либо прежде. Кроме того, страны намерены использовать внутренний капитал для достижения своих целей, максимально предотвратив отток капитала. Настоящая статья, обращаясь к объективным примерам международных отношений, пытается дать ответ на важный вопрос экономического сотрудничества в форме международных инвестиций при их максимизации с помощью теории игр. Главный вопрос заключается в том, смогут ли инвестиции на международном уровне избежать войны и созидать? Авторы, используя теорию игр и дизайн игр между правительствами и инвесторами в качестве основных начальных этапов, рассмотрели три различных режима. В первом разделе было рассмотрено состояние, в котором две страны безразличны. Второе состояние включает в себя две конкурирующие (вражеские) страны, а третье состояние предполагает три страны, одна из которых является конкурентом, а другая является безразличной. Во втором разделе сначала рассматривается ситуация, когда две страны безразличны друг к другу. Тогда во втором случае соперниками (врагами) считаются две страны, а в третьем - три страны, одна из которых является конкурентом, а другая безразлична. Что касается полученного равновесия в трех ситуациях и для каждого из двух разделов, основной вывод заключается в том, что инвестор достигает наилучшего результата (равновесие Нэша), формируя портфель и инвестируя в различные рынки, а страны достигают наилучшего результата за счет сотрудничества и установления мира. Иными словами, результаты исследований на языке логики (математики) подтверждают влияние экономического сотрудничества на развитие мира.
Актуальность данного исследования связана с использованием минеральных продуктов в качестве важнейших промышленных ресурсов для производства оборудования для возобновляемых источников энергии, что вызвало рост спроса и цен на основные полезные ископаемые. Цель исследования - изучить функцию импорт-спрос на металлические минеральные товары с применением метода квантилей через моменты (MM-QR) с учетом потенциальной неоднородности по выборке пяти ведущих стран - потребителей полезных ископаемых (стран-импортеров). Набор данных, охватывающий период с 1996 по 2021 г., анализируется для проверки гипотезы о влиянии ветроэнергетических мощностей на потребности в импорте полезных ископаемых с учетом цен на минеральные товары, обменных курсов и роста доходов. Мы наблюдаем монотонную благоприятную реакцию импорта полезных ископаемых на ветрогенерацию по всем квантилям. Однако при рассмотрении квадратичной формы производства ветровой энергии спрос на импорт полезных ископаемых демонстрирует монотонную обратную тенденцию по мере увеличения размеров ветрогенерации. Полученные результаты свидетельствуют о неожиданном выявлении монотонного положительного влияния цен на медь на импортный спрос на полезные ископаемые, что противоречит теореме Маршалла о ценах. И наоборот, реакция импорта полезных ископаемых на валютные курсы остается стабильно положительной без модуляции. Кроме того, мы наблюдаем немонотонную связь между фактором дохода и импортом полезных ископаемых, что указывает на то, что реакция импорта полезных ископаемых на экономический рост остается положительной до тех пор, пока не будет достигнут определенный порог, за которым она имеет тенденцию к стабилизации. Теоретическая и практическая значимость этих выводов заключается в стимулировании торговли минеральными товарами для достижения цели перехода к чистой энергии для декарбонизации глобальной окружающей среды.
Статистика статьи
Статистика просмотров за 2025 год.
Издательство
- Издательство
- УрФУ
- Регион
- Россия, Екатеринбург
- Почтовый адрес
- 620002, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Мира, д. 19
- Юр. адрес
- 620002, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Мира, д. 19
- ФИО
- Кокшаров Виктор Анатольевич (Ректор)
- E-mail адрес
- rector@urfu.ru
- Контактный телефон
- +7 (343) 3754507
- Сайт
- https://urfu.ru/ru