Статьи в выпуске: 5
В статье исследуются причины и предпосылки политического кризиса, ставшего почти перманентным в период независимого развития Буркина-Фасо. Одна из самых бедных африканских стран пережила восемь военных переворотов, из них два в 2022 г. К концу 2010-х годов она оказалась в эпицентре сахельского кризиса, поменяла внешнеполитическую ориентацию, отказавшись от неоколониальной зависимости от Франции, и приняла несколько планов экономического развития. В центре внимания авторов - военно-политические и социально-экономические факторы возникновения политического кризиса на фоне ослабления государственной власти, прежде всего в периферийных районах, охваченных вооруженным конфликтом. Рассматриваются проблемы вмешательства внешних игроков в политическую жизнь Буркина-Фасо. Анализируется реакция Экономического сообщества стран Западной Африки на череду военных переворотов в стране. Особое внимание уделяется роли в текущем конфликте с исламистами в северных регионах страны племенных ополчений - групп самообороны «Коглвеого» и др. Отмечается, что в районах, находящихся под контролем повстанцев или, напротив, «проправительственных», но негосударственных субъектов (ополчений), быстрыми темпами развивается экономика войны, а население создает новые, альтернативные государственным, «органы местного самоуправления» под руководством полевых командиров. Сделан вывод о том, что ситуация в стране напоминает замкнутый круг: сменяющие друг друга правительства из-за политической нестабильности не могут реализовывать проекты развития, тогда как слабость экономического развития, в свою очередь, обусловливает политическую нестабильность. В то же время начавшееся укрепление контактов между Буркина-Фасо и Россией внушает жителям западноафриканской страны надежду на разрешение многолетнего военно-политического кризиса в недалеком будущем.
Произошедший в Нигере летом 2023 г. военный переворот поставил на повестку дня несколько вопросов. Насколько данные события вписываются в траекторию развития страны? Какую роль в упомянутых событиях играют иностранное влияние, внутриполитические факторы и протестные движения? Каковы перспективы выхода Нигера из вызванного переворотом кризиса? Евроцентричная концептуализация событий 2023 г. в научной литературе и СМИ основана на стереотипах, не только мешающих пониманию происходящего в странах Центрального Сахеля, но и ведущих к формированию ошибочной политики. В соответствии с выработанными на Западе стандартами, Нигер классифицируется как «несостоявшееся» или «слабое» государство, однако такой подход плохо соответствует африканским социальным и экономическим реалиям. Статья предлагает альтернативную перспективу для анализа нынешнего кризиса. В ней отмечается, что хотя иностранное присутствие оказало существенное влияние на развитие данного кризиса, не менее пагубные последствия имела силовая политика властей Нигера в ходе борьбы с сепаратизмом. В рамках этой борьбы был сделан сильный упор на поощрение виджилантизма как инструмента разрешения межобщинных конфликтов. Представляется маловероятным, что у военных Нигера в обозримой перспективе имеется реальная альтернатива этим методам, поощрявшимся западными партнерами в контексте борьбы с преувеличенной проблемой «джихадизма».
Саммит БРИКС 2023 г. положил начало масштабному расширению блока: с 1 января 2024 г. в ядро БРИКС вошли пять новых членов. Хотя геополитический вес группировки увеличился, ее экономическая повестка остается расплывчатой. У некоторых крупных развивающихся стран пока сохраняются сомнения относительно вступления в БРИКС: так, Аргентина после президентских выборов 2023 г. заявила, что не станет членом объединения. Более фундаментальной проблемой является преодоление раскола между Индией и Китаем, с тем, чтобы улучшить позиции блока на Глобальном Юге. БРИКС нуждается в амбициозной программе либерализации торговли, которая будет благоприятствовать развивающимся экономикам. Это могло бы стать основой эволюции платформы БРИКС+ по многим направлениям, включая путь «интеграции интеграций» между теми региональными интеграционными блоками, в состав которых входят страны БРИКС. В более долгосрочной перспективе форматы БРИКС и БРИКС+ могут быть дополнены форматом БРИКС++ с участием развитых экономик, региональных блоков и их институтов развития.
В статье исследуется влияние динамики американской экономической помощи и торгово-инвестиционных отношений США с той или иной страной на ее солидарность с позицией Вашингтона при голосовании в Генеральной ассамблее ООН. Прежде всего, рассматриваются подходы демократов и республиканцев к финансированию ООН в связи с голосованием в Генеральной ассамблее. Следует отметить, что демократы более склонны поддерживать многосторонние институты и политику, в то время как республиканцы исторически отдают предпочтение одностороннему подходу во внешней политике. Вместе с тем обе партии последовательно отдают приоритет определенным странам при распределении американского финансирования в рамках ООН. Статистические данные о финансовых потоках, поступающих в многосторонние институты, а также о двусторонней внешней помощи, торговле и инвестициях США анализируются на предмет того, чтобы выявить степень влияния экономических связей на склонность государств-членов ООН увязывать свое голосование на Генеральной ассамблее с позицией Вашингтона. На этой основе сделан вывод о том, что экономические отношения с США не оказывают существенного влияния на склонность государств-членов ООН солидаризироваться с Вашингтоном при голосовании в рамках Генеральной ассамблеи. Выделена группа из 58 государств, которые в течение 25 лет (в 1996–2021 годах) обнаружили растущую склонность солидаризироваться с США в тех случаях, когда позиция Вашингтона отличалась от позиции большинства членов ООН. Тем не менее, рост американской помощи, торговли и инвестиций в страны этой группы в основном обусловлен соответствующими показателями лишь 13 основных экономических партнеров и получателей помощи США. Следует отметить, что поведение этих 13 стран при голосовании в значительной мере схоже с поведением остальных членов той же фокус-группы из 58 государств.
В статье исследуется вопрос о том, должна ли реформа ООН (и насколько) уделять приоритетное внимание структурам и modus operandi на уровне принятия решений, для того, чтобы обеспечить выполнение ООН своей роли как ведущей мировой совещательной организации, обладающей требуемой степенью мудростью и видением для руководства ее резко возросшей оперативной деятельностью. По мнению автора, главным тестом для ООН в сфере поддержания международного мира и безопасности служит не ее эффективность в деле мобилизации ресурсов в сферах оказания гуманитарной помощи, миротворчества и т. п., а именно качество принятия решений на высшем уровне по предотвращению перерастания политических кризисов в гуманитарные катастрофы и вооруженные конфликты. В статье показан контраст между двумя из моделей реформы ООН. Первая из них – это амбициозный план общесистемной (ре)организации структуры ООН, основанный на идее перебалансировки ее основных органов в виде «конструкции из трех советов», который был в числе предложений на рассмотрении Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам в середине 2000-х годов. Хотя основные положения этого плана тогда не были приняты, а частично учтенные положения привели лишь к половинчатой реформе, из данного опыта можно извлечь уроки, полезные для текущих подходов к реформе ООН. Вторая, гораздо более простая модель касается лишь остро дискуссионного вопроса о составе Совета Безопасности ООН. В статье предложен умеренный и прагматичный подход, который не затрагивает право вето постоянных членов СБ ООН. Он предполагает расширение лишь категории непостоянных членов и небольшую поправку в Устав ООН, разрешающую переизбрание непостоянного члена ООН сразу после окончания его срока, т. е. допускающую возможность «де-факто постоянного членства». В рамках текущего, постепенного подхода к реформированию ООН, который движим конъюнктурным политическим «спросом», не носит системного характера и, по оценке автора, сохранится и в дальнейшем, вторая модель, тем не менее, рассматривается как вполне реалистичная.