Архив статей журнала
Статья доказывает, что модернистская православная антропология не является систематической наукой о человеке, как учила Церковь на основе исихастского богословия. По этой причине ее нельзя назвать ересью. Этот вывод сделан на основании анализа работ русских философов: Дмитрия Мережковского, Владимира Соловьева, Николая Бердяева, а также духовных лиц: Митрополита Антония (Храповицкого), Отца Сергия (Булгакова), отца Александра (Шмемана) и митрополита Антония (Блума). Взгляды упомянутых лиц являются стилем мышления, который имеет многосторонний и методологически неоднородный характер.
В статье прослеживаются четыре этапа трансформации принципа “non expedit” (не подобает) с момента его официального введения Пием IX в 1868 г. до его молчаливой “отмены” Бенедиктом XV в 1919 г. Принцип “non expedit” отражает папскую политику переходного периода, которая вначале характеризуется полным неприятием происходивших на Апеннинском полуострове политических изменений, связанных с объединением Италии под властью Савойской династии (17 марта 1861 г.) и утратой папой светской власти после завоевания Рима пьемонтскими войсками (20 сентября 1870 г.). Поначалу Св. Престол надеется на возможность повернуть вспять развитие событий, стремясь блокировать участие итальянских католиков в политических процессах. По мере укрепления государственной власти Церковь начинает борьбу за итальянской общество, стремясь перехватить у государства и растущих массовых движений левого толка социальную повестку. На каждом из этих этапов важным инструментом воздействия на паству является принцип “non expedit”, который рассматривается то как категорический запрет, то как временная педагогическая мера, то как формальный момент, не обязательный к соблюдению. Новое поколение итальянских католиков (Ромоло Мурри, Луиджи Стурцо, Эрнесто Буонаюти и др.) пытается нащупать новый путь развития церковной политики, стремясь примирить исторические реалии с зашедшими в тупик церковно-государственными отношениями. В Италии складывается благоприятная среда для распространения идей христианского модернизма, что делает ситуацию более сложной, так как модернисты выводят на новый, более высокий эпистемологический уровень герменевтику кризисных явлений в церковногосударственных отношениях. В этих условиях Церковь Пия X беспощадно обрушивается на модернистов, ставших собирательным образом всех прогрессивных сил католического мира. Прибегая к “non expedit”, Св. Престол отлучает от церкви Ромоло Мурри и вводит обязательность “антимодернистской клятвы”. Однако провозглашение в 1912 г. всеобщего мужского избирательного права вынуждает Церковь пойти на компромисс и заключить т. н. “пакт Джентилони” между либералами и католиками. Это означает переход к этапу реальной политики, когда Римская католическая церковь, осознавая необратимость свершившихся перемен, начинает выстраивать новые стратегические сценарии, пытаясь активно осваивать политическое пространство страны.
Чтобы действительно стать предметом научного рассмотрения, “модернизм” нуждается в лаконичном и точном определении, не допускающем ни сужения, ни расширения понятия. До сих пор плохо известна лучшая дефиниция этого термина, принадлежащая Леонсу ле Гранмезону. Это родовое понятие, подразумевающее целенаправленные изменения в религии, основанные на ключевой идее Модерна — идее прогресса. Наиболее сильная форма церковного модернизма возможна там, где Церковь как организация полагается а) сверхценностью, которая должна “приспособиться” и “выжить в мире”, б) инстанцией, полномочной отменять свои собственные принципиальные решения, принятые в прошлом.