Страны Востока, за исключением немногих государств, продемонстрировали преимущественно нейтральную позицию в отношении российско-украинского конфликта. Ни одна из стран Латинской Америки не поддержала санкции Запада против России. Восточные государства предпринимают попытки осмыслить политику России с собственной, незападной перспективы, стремясь выработать варианты решения конфликта, опираясь на исторический и цивилизационный опыт Азии и Африки. В этой связи актуальным представляется создание отдельной восточной структуры под эгидой ООН, которая бы способствовала развитию самостоятельного цивилизационного подхода Востока, включая экономическое и культурное сотрудничество незападных стран. Отношения с Западом при этом воспринимаются Востоком как ценный исторический опыт в становлении великих держав.
В статье отмечается, что новая внешнеполитическая реальность вынуждает Россию осуществлять балансирование между противостоянием с «враждебным окружением» со стороны Европы и укреплением партнёрских отношений с Азией и Африкой. В результате экономические и политические процессы приобретают сложный и многоуровневый характер. Мир, с точки зрения Москвы, сегодня разделён на два противостоящих лагеря: западный, характеризуемый жёсткой дисциплиной, единством и прагматизмом, и восточный, для которого свойственны национальный уклад, особый тип экономического роста и не менее жёсткие политические и культурные установки.
Автор подчёркивает необходимость формирования и концептуализации незападного взгляда на международные отношения в рамках российской науки. Перевод западных терминов и концепций на восточные языки требует особой осторожности и разъяснения их культурной специфики. Важнейшей задачей становится осмысление исторического и политического опыта евразийских, азиатских и африканских обществ, интеграция этого опыта в международную науку. На основе этого опыта возможно формирование единого кодекса межцивилизационного взаимодействия между Азией, Африкой и пограничной Евразией. Автор отмечает существование на Востоке и в Евразии особого типа человека, отличающегося от европейского по стилю мышления и принятия решений, что также должно учитываться в теоретическом осмыслении международных отношений. Особое внимание уделено роли информационной политики в формировании восприятия восточными странами тех смыслов и установок, которые транслируются западными государствами.
Статья посвящена переосмыслению концепции «поворота России на Восток» через постановку более широкого исследовательского вопроса — каким образом возможно инициировать «поворот Востока к России». Теоретическая основа анализа восходит к научному наследию академика А. В. Торкунова и акцентирует внимание на институциональных и идейных условиях реализации российской политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Автор выделяет четыре группы факторов, определяющих перспективы этой стратегии: (1) характер региональной стабильности и нестабильности; (2) степень дружественности или недружественности стран региона; (3) особенности экономической динамики АТР, во многом зависящей от состояния китайско-американских отношений и внутренних приоритетов КНР; (4) идейно-ценностные рамки, показывающие ограниченность антиамериканизма и многополярности в качестве универсальных стратегических оснований. Центральное место в анализе занимает «фактор Китая», рассмотренный на основе поквартальной динамики 2022–2025 гг., что позволяет выявить постепенный переход позиции Пекина от доброжелательного нейтралитета к более прагматичной и осторожной линии поведения. Рассматриваются попытки Китая утвердиться в роли посредника в украинском конфликте, пределы концепции «партнёрства без границ», уроки, которые Пекин извлекает из украинского опыта для своей политики в отношении Тайваня. Экономическое измерение двусторонних связей характеризуется не столько стратегическим разворотом, сколько адаптацией и замещением, обусловленными санкционными ограничениями. Делается вывод о том, что при всей сохраняющейся стратегической значимости России для Китая расширение «полей расхождений» формирует новые риски для согласования интересов. Устойчивость «поворота Востока к России» возможна лишь при опоре на постепенную институционализацию сотрудничества, включение в региональные процессы и отказ от излишней идеологизации внешнеполитического курса.
В статье рассматривается миротворческая миссия Франческо да Колло и Антонио де Конти, послов императора Священной Римской империи Максимилиана I, к великому князю Московскому Василию III 1518–1519 годах. Основной задачей миссии было примирение Великого княжества Московского с Польско-Литовской унией, чтобы привлечь силы обеих держав к планировавшемуся совместному выступлению европейских христиан против Османской империи, чья экспансия на ЮгоВостоке Европы представляла серьёзную угрозу. Центральным объектом исследования выступает составленный по итогам поездки отчёт Франческо да Колло, который не только описывает ход переговоров, но и раскрывает уникальные детали российской дипломатии и придворных традиций начала XVI века. Статья демонстрирует, что церемонии, такие как приёмы, застолья и охоты, играли ключевую роль в дипломатических практиках того времени. Отдельное внимание уделяется описанию да Колло своих взаимодействий с Василием III и его приближёнными, которое показывает первостепенную значимость личных встреч и неформальных контактов в дипломатическом процессе эпохи. Несмотря на усилия посланников, миссия смогла добиться лишь заключения годового перемирия: непреодолимыми препятствиями для всеобъемлющего мира оказались территориальные разногласия, включая спор о принадлежности Смоленска, а также проблема возвращения из Польши захваченных русских военнопленных. Наконец, отчёт да Колло также иллюстрирует механизмы формирования образа Московии как восточной, деспотической державы, представляя собой один из самых ранних примеров конструирования России как «Другого» для Европы Нового времени.
Цель статьи – рассмотреть достоинства и недостатки метрики «вовлеченности аудитории», широко используемой в социальных сетях (измеряет уровень активности и взаимодействия пользователей с контентом, продуктом или услугой, отражая их интерес и участие), для оценки эффективности цифровой дипломатии. Существующие способы оценки вовлеченности аудитории, разработанные в большинстве случаев для целей анализа эффективности маркетинговых стратегий в социальных сетях, либо не в полной мере задействуют потенциал данных, которые можно получить из социальных сетей, либо недостаточно гибкие для точечных задач, возникающих перед дипломатами. Авторы отвечают на два исследовательских вопроса методологического и прикладного характера: 1) насколько применимы для анализа эффективности цифровой дипломатии автоматизированные метрики оценки вовлеченности аудитории, разработанные платформами-агрегаторами данных из социальных сетей?; 2) какие важные закономерности цифровой дипломатии США в отношении России эти метрики позволяют выявить? Результаты исследования демонстрируют, что автоматизированные метрики, предлагаемые сервисами Popsters и TGStat для социальных сетей VK и Telegram, позволяют измерить уровень вовлеченности аудитории в зависимости от типа контента (текст, фото, видео или ссылка), длины текста поста, а также охват аудитории и географию трафика. Использование подобных сервисов-агрегаторов устраняет необходимость в самостоятельных количественных подсчётах, что может существенно ускорить работу учёных и дипломатов. Использование метрики вовлеченности аудитории позволило выявить следующие тенденции цифровой дипломатии США в отношении России: в качестве основной платформы с 2022 года используется Telegram; аудитория подписчиков довольно узкая и не расширяется. В условиях деградации российско-американских отношений США использует цифровую дипломатию как инструмент «гибридной войны» против России для донесения своей повестки до русскоговорящей аудитории социальных сетей. В заключении авторы представляют ряд рекомендаций по совершенствованию анализа вовлеченности в цифровой дипломатии, которые могут быть использованы в российской дипломатической практике при выстраивании контрнарративов и выработки стратегии в отношении цифровой дипломатии США.
Фрагментация Интернета, пришедшая на смену информационной глобализации, становится новой реальностью. Цифровые технологии и Интернет становятся полем новых геополитических противоречий и борьбы за лидерство между великими державами. Кибер-дипломатия, которая включает в себя спектр вопросов использования ИКТ для достижения внешнеполитических целей государства, а также новые проблемные и предметные области международных отношений, возникающие в связи с цифровизацией, является важнейшим инструментом межгосударственной конкуренции и конфликтов, а также средством ведения информационных войн.
На международном уровне отсутствуют международно-признанные нормы, регламентирующие развитие и использование цифровых инструментов в рамках внешней политики, межгосударственной конкуренции или противоборства. Становятся особенно важной выработка правил ответственного поведения государств в глобальном информационном пространстве.
Методологически статья построена на теории жизненного цикла норм. Согласно данному подходу нормы представляют собой социальные стандарты, регулирующие поведение государств в определенной области международных отношений. Была исследована эволюция дискурса о нормах, регулирующих цифровую дипломатию и глобальное цифровое пространство. В настоящее время, произошёл отказ продвигаемых США норм глобального интернета, свободного от государственных границ. Сформировался набор норм в области ответственного поведения государств в ИКТ-среде, закреплённых в документах ООН, региональных организаций и иных международных форумов. Однако, направления их развития и практического применения остаются предметом межгосударственных дискуссии, ввиду высокой значимости данной проблемы и различий в интересах и подходах государств.
Цель исследования заключается в сравнительном анализе представления событий пандемии COVID-19 в медиадискурсе России, Франции и Германии. Работа включала три этапа: сопоставление акторов биополитики, анализ идеологем биополитики, а также изучение сфер реализации биополитики. Теоретико-методологической основой данного исследования послужили теория биополитики М. Фуко, модель пропаганды Э. Хермана и Н. Хомского, а также концепция (ин) секьюритизации Д. Биго. В качестве материала для исследования выступили тексты о пандемии COVID-19 четырех «волн» (январь 2020 – март 2022), извлеченные по ключевым словам «пандемия», «covid», «коронавирус» из архивов «Российской газеты», «Коммерсанта», «Новой газеты», «Le Figaro», «Le Monde», «Le Parisien», «Süddeutsche Zeitung», «Die Zeit», «Die Tageszeitung». Авторы ставят гипотезу о том, что ориентация на сохранение населения в условиях пандемии и неопределенности сближает стратегии действий различных государств, отраженные в медиадискурсе. Согласно второй гипотезе, пропагандистские ориентации различных медиа одной страны во время пандемии могут значительно различаться, а трансляция биополитических программ правительств в медиадискурсе негосударственных СМИ может быть представлена локально и фрагментарно. Авторы приходят к выводу, что в дискурсе изучаемых СМИ государственная власть (в лице ее акторов) выступает в качестве ключевого субъекта биополитики, частный капитал остается в тени, а гражданское общество представлено только в немецком медиадискурсе в лице политических партий. Кроме того, все изучаемые СМИ в той или иной мере приняли участие в биополитической пропаганде вакцинации, которую проводили правительства России, Германии и Франции. В-третьих, в контексте инсекьюритизации общественной жизни основной фокус медиа касался преимущественно социальных отношений, экономики, здравоохранения и образования. В меньшей степени представлена проблематизация небезопасности в области биовласти или экзистенциальной сфере (как борьба жизни со смертью). В целом, сравнительный анализ СМИ трех стран показывает, что медиадискурс, обладая рядом общих характеристик, имеют страновые и культурные особенности в медиаконструировании «картины мира пандемии».
В статье поставлена цель определить внешнеполитические приоритеты современного Китая посредством анализа зарубежных визитов председателя КНР Си Цзиньпина. Рассматривая динамику и содержание зарубежных визитов национального лидера, авторы делают выводы об эволюции векторов внешней политики государства. Особенно продуктивным этот подход представляется для Китая, где визит лидера страны – это действие, заслуживающее особого внимания в силу исторически сложившихся причин. Си Цзиньпин в течение первого десятилетия нахождения в должности главы КНР значительно изменил подходы к дипломатии национального лидера посредством зарубежных визитов. Если для первого срока (2013–2018 гг.) была в целом характерна та же модель «выездной активности», что и у его предшественников, начиная с рубежа 1980–1990-х гг., то для второго срока (2018–2023 гг.), даже с поправкой на вынужденную паузу, вызванную пандемией коронавируса, характерно возвращение к более традиционной модели китайской дипломатии, которая исходит из чувства самодостаточности и предполагает сокращение числа зарубежных поездок. Данный вывод подкрепляется сравнением как двух сроков правления Си Цзиньпина, так и дипломатии национального лидера посредством зарубежных визитов при Ху Цзиньтао (2003–2013 гг.) В связи с переизбранием Си Цзиньпина на третий срок как главы КНР, данное исследование позволяет установить текущие приоритеты внешней политики Китая. Авторы отмечают, что в 2018–2023 гг. лидер КНР стал чаще посещать страны Юго-Восточной Азии (особенно Индонезию и Вьетнам) в ущерб дипломатической активности на западноевропейском направлении; при этом Россия и США по-прежнему остаются главными странами для внешней политики КНР. В качестве данных для исследования были использованы материалы Министерства иностранных дел КНР, Администрации Президента Российской Федерации, а также данные исследовательских проектов China Vitae и China Power.