Немецкий теоретик медиа Дитмар Кампер соединил подходы Лакана и Лейбница, критикуя симулятивность и насилие образов. Цифровая симуляция для него означает исчерпание возможностей воображения и полагания Другого, так что реальность сможет только предъявлять себя и тем самым навязывать все новые картины мира. Но мысль Кампера не подразумевает неразличимости в цифровом мире: возможны техники взгляда, которые не могут быть исчерпаны как готовая образность. Исходя из этого, можно уточнить специфику изображений, созданных искусственным интеллектом. Это изображения не столько комбинирующие, сколько предъявляющие особую технику взгляда внутри уже начавшейся коммуникации. Если понимать создание таких изображений как диалог, то тогда эти изображения будут не только эвристически целесообразны, но и вдохновенны.
В статье рассматривается взаимодействие концепции Ролана Барта «Смерть автора» с современными технологиями искусственного интеллекта (ИИ), подчеркивается, как эти технологии трансформируют предложенные Бартом представления об авторстве. Семиотическая концепция Барта предполагает, что намерения и биографический контекст автора не ограничивают интерпретацию текста. В свете появления ИИ в процессе создания контента предлагается рассмотреть этот технологический механизм в связи с понятиями, предложенными Бартом, а именно, продемонстрировать применимость понятия «автор» как «скриптор» и отразить форму влияния ИИ в позитивной и критической литературе. Равно как раскрыть применимость концепции к визуальным формам творчества и привести примеры взаимодействия «автора-скриптора» с ИИ. Взаимодействие между теорией Барта и внедрение ИИ в процесс работы предполагает необходимость переосмысления авторства и текстуального смысла в отношении традиционных литературных теорий и правовых рамок авторских прав в контексте нового времени. Статья предлагает анализ того, как ИИ, выступая в роли нового «дискурсивного агента», размывает границы между создателем и произведением, создавая еще большую «область неопределенности, неоднородности и уклончивости».
В «Феноменологии Духа» Гегель описывает акт боговоплощения как онтическую возможность для Бога и онтологическую возможность для человека. Совершенный, но непредставимый Бог приходит к падшему человечеству в форме Иисуса Христа, человека, воплотившего Собою совершенство Бога. Катарина Малабу называет такую встречу пластичной. Пластичность – это не упругость резины, которая знает свою форму и стремится к ней вернуться, и не способность пластика заполнять стальную заготовку и застывать в ней. Пластичность – это свойство глины принимать форму в руках горшечника, оставаясь глиной. Используя понятие пластичности, мы попробуем описать такую встречу человека с ИИ, в которой человек меняется местами с Богом и предстает лицом к лицу как творец перед своим творением, идеальной формой человеческого интеллекта – интеллектом искусственным. Мы покажем, почему ожидание этой встречи сопровождается и предвкушением, и тревогой человечества. ИИ ищет идеальную форму, и человек пока не готов ее признать.
В работе анализируются представления Брюсова о машинном интеллекте и возможной будущей социальной роли техники в контексте его учения о судьбе культуры. В статье обосновывается мысль о том, что для выдающегося символиста интерес к проблеме машинного интеллекта, нашедший отражение в двух его незавершенных текстах, не был случайным эпизодом, не имевшим особой связи с главными линиями его размышлений. Если в первом из них говорится о восстании машин, подготовленном возрастающей зависимостью людей от продуктов технического производства, масштабно применяемых в повседневной жизни, то во втором находит отражение ситуация начавшейся Первой мировой войны, в которой Германией сделана ставка на техническое превосходство над противниками. Размышления Брюсова интересны и актуальны сопоставлением человеческого интеллекта с машинным, подчеркиваемым им различием, но и некоторым родством. Поскольку возможность восстания машин Брюсов связывает с предшествующей историей человечества, его философия культуры включает целый ряд непривычных, необычных для научного сознания его эпохи тем. Они важны для современного читателя тем, что побуждают его к размышлениям о свободе, ответственности, смысле жизни.
В статье анализируются кодексы этики и иные неюридические документы, призванные регулировать системы искусственного интеллекта (ИИ) на всех стадиях жизненного цикла – от идеи и разработки до внедрения и применения. Анализ был сделан на основе четырех документов, действие которых распространяется на большие территории; три из четырех документов – международные. В качестве вспомогательных были взяты профессиональные кодексы этики организаций разработчиков ИИ. Автор приходит к выводу, что во всех документах защищаются следующие ценности: права человека; благо человечества (всех людей), т. е. человечество в целом должно быть бенефициаром внедрения ИИ; культурное разнообразие, недискриминация. В статье показано, что реальность сильно противоречит риторике рассмотренных кодексов этики и документов, и, как следствие, возникают серьезные проблемы при следовании кодексам. В частности, документы игнорируют или обходят тему военных конфликтов и использования ИИ на поле боя, тогда как такое использование давно стало реальностью. Риторика кодексов опирается на определенные нарративы и не учитывает популярных социально-философских концепций. В рамках марксистского подхода постулируемые ценности в современном мире не могут быть соблюдены. Человечество не может быть бенефициаром внедрения ИИ, пока капиталистический уклад широко распространен.
В статье исследованы некоторые вопросы обладания свободой воли в связи с возможностями так называемого искусственного интеллекта (ИИ). Для этого рассмотрены различные подходы к пониманию свободы воли, представленные в современной аналитической философии сознания, и в контексте каждого из этих подходов поставлены и, где это оказалось возможным, решены вопросы о том, может ли ИИ обладать свободой воли в том смысле, в котором это понимается при данном подходе; может ли ИИ влиять на то, в какой мере обладают свободой воли (в соответствующем смысле) люди. Кроме того, рассмотрены некоторые опасения, связанные с идеей обладания ИИ свободой воли.
В статье через призму философской антропологии актуализируются понятия «Общий искусственный интеллект» (ОИИ, AGI), «гибридный (биогибридный) интеллект», «природа человека», а также многолетние споры вокруг них. Раскрывается проблема «денатурализации» телесного и ментального в человеке. Осмысляется специфика современных исследований естественного и искусственного интеллектов в зеркале нейронауки. Отмечается, что отличительной чертой основных направлений изучения сознания и мозга человека при попытке создания ОИИ, гибридного (биогибридного) интеллекта является телесно-ориентированный подход и применение нейроинтерфейсов. Интерфейсы «мозг–компьютер» и «мозг–мозг» представлены в качестве принципиально новых каналов коммуникации и управления, которые могут обеспечить интеграцию мозга человека с информационными устройствами при создании гибридных и биогибридных интеллектуальных систем. В качестве одного из перспективных направлений в развитии философско-антропологических исследований предлагается осмысление перспектив и рисков развития гибридного интеллекта. При этом отмечается, что на развитие современных направлений изучения гибридного интеллекта существенное влияние оказывают нейронауки. Подчеркивается совместный и взаимодополняющий характер взаимодействия естественного и искусственного интеллектов, указывается на потенциал синергии при эффективном сочетании этих двух форм интеллекта, не забывая об этических последствиях и обеспечивая подготовку человека к трансформационным изменениям.
Прогрессирующее внедрение ИИ во все технологии, посягающее на приоритет «естественного» человеческого мышления, снова делает актуальным вопрос: «Что значит мыслить?». Для прояснения отношения ИИ к человеческому проводится анализ 1) уязвимости ИИ, которая обнаруживает его вторичность – Model Autophagy Disorder (MAD – Р. Баранюк); 2) опыта обучения естественных и искусственных систем Г. Бейтсоном, обнаружившим в обучении ряд уровней, высший из которых выводит систему в противоречие или Double-bind (Db); 3) Загорского эксперимента. В статье продемонстрировано, что в нем были определены условия продуктивного и разрушительного сценариев Db. Продуктивный выход из противоречия обусловлен включением обучаемого (слабой стороны общения) во всеобщую общительность, признающую и оберегающую его субъективность. Db становится орудием слома естественного эгоизма живого и насаждения неэгоистических потребностей в качестве условий выживания. Так обучаемый становится мыслящим. Разрушительный выход обусловливается монополизацией могущества сильной стороной общения за счет слабой. Человеческий интеллект обоснован тем самым в качестве не-естественного, ИИ – в качестве его усеченной проекции. Но это высвечивает проблему, оставшуюся нерешенной в Загорском эксперименте, – определение условий, эффективно блокирующих монополизацию социального могущества, – орудием которой может, как любая машина, стать и ИИ.
В работе проведен анализ скульптурных портретов Сары Бернар авторства французских мастеров, творивших во второй половине XIX – начале ХХ в., в том числе самой Сары Бернар. Реализуя потребность в самовыражении не только на сцене, но и в мастерской скульптора, Бернар использовала свою известность для продвижения собственных творений на выставках и в помещениях театров во время гастролей, вынося на всеобщее обозрение публики как скульптуры и бюсты своих друзей и известных современников, так и автопортреты. Для воплощения образов великой французской актрисы в мраморе, бронзе, терракоте, глине, гипсе художники использовали богатую палитру выразительных средств. Стремясь усилить образность и красочность скульптур, авторы применяли полихромию, либо соединяя в одной работе мрамор разных цветов, позолоченную, серебряную, патинированную бронзу, слоновую кость, либо раскрашивая мрамор, воск или гипс. Действуя в русле развития французской скульптуры указанного периода, художники использовали техники тиражирования, создавая несколько вариантов одной скульптуры в разных материалах, придавали скульптурным портретам Сары Бернар утилитарные свойства предметов, использовали орнаментальные узоры, характерные для стилистики ар-нуво. Образный ряд, с помощью которого художники воплощали Сару Бернар в скульптуре, в целом соответствовал ее изображениям в других видах изобразительного искусства: как актрисы в театральных костюмах, творческой личности, окруженной атрибутами театра, скульптора и живописца, прекрасной дамы, иногда наделенной фантазийными чертами.
Предметом анализа избрана 150-летняя эволюция французского увлечения культурой и искусством античности, которое в XVII– XVIII вв. получило ярко выраженный характер антикомании. Это увлечение, поддержанное самыми влиятельными теоретиками искусства, привело к появлению и развитию классицизма, а затем, в свою очередь, «греческого вкуса» (goût grec) и, наконец, неоклассицизма. Можно назвать и менее известные стили, которые также получили свое место в этом эволюционном ряду: это помпейский стиль, авторские стили зодчих Ж.-Ж. Суффло и Ж.-А. Габриэля и др. Акцент в исследовании делается на сопоставлении теоретических основ новых стилей и их материального воплощения, выраженного в архитектуре, декоре интерьеров и мебели. Процесс показывается на фоне противостояния «Греческого Возрождения» и «Римского Возрождения» и соотносится с этапами развития научного искусствознания и с социально-политической историей Франции. Методология исследования соответствует постановке проблемы. История, история искусства и культурология представляют разные ракурсы восприятия: культура отражает историю в такой же мере, как история отражает социальную реальность, а искусство является художественной формой постижения этой реальности.
В статье рассматриваются свидетельства иностранцев о различных аспектах использования портретных изображений в России конца XV – XVII в. Начало их бытования отмечено в великокняжеской среде и связано с организацией политических браков. Контакты Московии с европейскими странами, особенно с середины XVI в., способствовали усилению интереса путешественников к личности царя. По этой причине появляются отдельные зарисовки и литературные портреты русских монархов. В ряде случает отмечается стремление к репрезентации через их изображения Московского царства, а иногда и личных заслуг. С XVII в., по свидетельству иностранцев, картинки с изображением царя и медали с его образом становятся своего рода наградными знаками. В сочинениях нашел отражение и вопрос о взаимоотношениях иконописи и светской живописи, о возможности использовать художественные достижения живописцев в иконописании, что в этот период вызывало категорическое несогласие Русской церкви. Одновременно авторы отмечали сосуществование в одной среде, например в торговых лавках или резиденции патриарха, икон и портретных изображений, в том числе церковных иерархов, написанных с натуры. С конца XVII столетия иностранцы отмечают широкое использование в домах знати и государственных чиновников светской живописи, в том числе портретов. Иностранцами чаще всего являлись европейские дипломаты и члены торговых компаний, которые руководствовались в своих оценках критериями, отвечающими привычной обстановке своих стран и соответствующими представлениям о портрете, его роли и художественных достоинствах. В целом их сведения и оценки позволяют почувствовать динамику изменения отношения в использовании портретных изображений в России в период Позднего Средневековья и в конечном счете готовность к усвоению европейских ценностей.
В статье рассматриваются основные повседневные практики женщин – политических заключенных советских тюрем первых лет советской власти, отраженные в воспоминаниях эсерки, журналистки и писательницы Ольги Елисеевны Колбасиной-Черновой (1886–1964), второй жены В. М. Чернова, находившейся в заключении с 1920 по 1921 г. Данные воспоминания являются не только интереснейшим историческим, но и социологическим источником, позволяющим выявить ряд аспектов тюремной повседневности и доминирующие повседневные практики, позволявшие женщинам адаптироваться к экстремальным условиям тюремного заключения.