В статье ставится вопрос о том, насколько медицинское знание и его историческая эволюция, взятые в качестве предмета научного исследования, повлияли на становление теории науки в целом. Кроме того, рассматривается, каким образом возможно, и возможно ли вообще, построение общей теории научного знания, которая совмещала бы его познавательный, технологический и социальный аспекты. Анализируемые в статье методологические программы Людвика Флека («Возникновение и развитие научного факта»), Мишеля Фуко («Рождение клиники: Археология врачебного взгляда», «Безумие и неразумие. История безумия в классическую эпоху» и «Рождение социальной медицины») и Бруно Латура («Пастер. Война и мир микробов», «Лабораторная жизнь: конструирование научного факта», «Наука в действии: следуя за учеными и инженерами внутри сообщества»), в основе которых лежит анализ медицинского знания или знания смежных с ним областей, не просто погружают процесс получения нового научного знания в достаточно сложный и противоречивый социальный контекст, но также показывают и многообразие исследовательских перспектив, в которых может рассматриваться научная деятельность. Проведенный на основании данных работ анализ позволил показать тесную связь собственно познавательных проблем и тех исторических и социальных условий, в рамках которых данные проблемы возникают и решаются. То обстоятельство, что именно в работах, рассматривающих медицинскую проблематику, эта связь проявляет себя особенно ярко, позволило высказать предположение, что именно работы «медицинской направленности» повлияли на то, что теория науки во второй половине XX в., помимо эпистемологической проблематики, все в большей степени стала включать в себя рассмотрение историко-культурного контекста научных исследований.