Работы автора

На примере такой геостратегически значимой африканской страны, как Мали, автор показывает, насколько политические и военные шаги Германии содействовали или не способствовали суверенизации государства, которое преодолевало состояние нестабильности. Учитывая дискуссионность полноты суверенитета самой ФРГ, ставится вопрос о ее принципиальной способности передавать опыт в данной сфере другим государствам. Во второй половине 2010-х гг. объем и эффективность усилий Германии по нормализации ситуации в Мали были недостаточными. ФРГ, особенно на первых этапах урегулирования (с 2013 по 2015 гг.), не вносила заметного вклада в деятельность по миротворчеству и поддержанию мира. Использование бундесвера на этом треке стало заметным лишь с 2016–2018 гг., однако и оно не дало требуемых результатов. Уже к середине 2010-х гг. ФРГ стала активно участвовать в реформе сектора безопасности, однако качественные и количественные параметры вновь обученных кадров армии Мали оказались недостаточны для обеспечения мира и безопасности страны. Приняв функции одного из основных внешних участников урегулирования, ФРГ не сопроводила этого необходимыми усилиями. Кроме того, германская сторона не торопилась обеспечить национализацию урегулирования, то есть передачу нитей управления процессом тем внутренним силам, которые были способны вести страну к миру. Незавершенность урегулирования вооруженного конфликта, его деградация с конца 2010-х гг. означали регресс страны на пути суверенизации. На таком фоне малийские национальные вооруженные силы с 2020–2021 гг. пытаются реализовать альтернативный вариант без участия «западных демократий». Рассматривается эволюция подхода новых властей Мали к присутствию ФРГ.

Саммит G20 в Индонезии (2022) уникален моментом своего проведения - в условиях глубокой трансформации современного миропорядка. Этот фактор усилил и без того заметную политическую составляющую экономических процессов, что проявилось в ходе переговоров на Бали. Особое внимание отведено встрече президента США и председателя КНР 14 ноября 2022 г. и в этой связи перспективам отношений между двумя странами. Следующий ключевой сюжет - особенности участия России в саммите, детерминированность попыток по ее политической изоляции накануне и в ходе самого мероприятия. Делается вывод о значении саммита для современного этапа мирового развития.

Представлены общие контуры изменений во взаимоотношениях между арктическими государствами - участниками Евро-Атлантического сообщества. В этой связи подчеркнуто значение постановки «гренландского вопроса» администрацией Д. Трампа перед официальным Копенгагеном. Исследуются направленность и содержание политики Датского королевства в области обеспечения безопасности и обороны во второй половине 2010-х годов с перспективой на десятилетие 2020-х годов. Особое внимание уделено политико-военным возможностям Дании как арктического игрока и влиянию на них фактора Гренландии.

В статье сравниваются особенности союзнического военного присутствия на территории Норвегии в годы «классической» и современной холодных войн. Показываются характер и особенности процесса развертывания США своих войск в норвежской губернии Финнмарк. На примере учений «Trident Juncture 18» показывается выстраивание военно-логистических цепочек из Центральной Европы в Скандинавию. В этой связи исследуется вклад Германии в обеспечение безопасности Норвегии, сравниваются формы немецкого и американского вкладов. Показывается, как фактор союзнической военной помощи (со стороны США и Германии) учитывается Норвегией при разработке перспективного облика вооруженных сил. Делается вывод о причинах столь повышенного внимания к Королевству со стороны ведущих стран - участниц НАТО.

Процесс затяжного и глубокого ухудшения отношений Запада и России одной из своих ключевых производных имеет ускорение наращивания военных потенциалов сторон в Арктическом регионе. Причем если РФ стала осуществлять значимые шаги на данном направлении (в частности, создание сети автономных военных баз на островах Северного Ледовитого океана и модернизация ледокольного флота всех классов судов) еще с начала 2010-х годов, то страны – участницы НАТО – лишь с середины десятилетия. В этой связи возникает вопрос: какую направленность будет иметь линия западных стран по наращиванию военного присутствия в регионе: будут ли это преимущественно симметричные или асимметричные шаги? Отправной точкой для поиска ответа на данный вопрос является сравнительный анализ потенциала России и Запада с учетом фактора влияния природно-географических условий на использование вооруженных сил в Арктике. 

Ход Первой и особенно Второй мировых войн впервые отчетливо продемонстрировал стратегическую значимость Арктики, в том числе для развития военно-технического сотрудничества России и СССР с западными союзниками. Уже в 1930-е годы СССР первым из арктических государств приступил к созданию сети баз двойного назначения в акватории Северного Ледовитого океана (вдоль Северного морского пути). В Великую Отечественную войну впервые был приобретен опыт боевого использования межвидовых войсковых группировок (в том числе значительных масс личного состава и военной техники) в условиях Крайнего Севера. 

В список ключевых «проблемных узлов» для ЕвроАтлантического сообщества в области международной безопасности, помимо стратегического ухудшения отношений с Россией, «сирийского вопроса», роста международной террористической угрозы и необходимости денуклеаризации Корейского полуострова может войти еще один момент: скатывание к конфронтации с Исламской Республикой Иран (ИРИ). Заключенная 15 июля 2015 г. «шестеркой» (США, Великобритания, Франция, Германия, Россия и Китай) с Ираном «ядерная сделка» расценивалась на Западе как крупный дипломатический успех – в частности, именно так трактовала договоренности администрация Б. Обамы1 . Однако чуть более года спустя, с середины 2016 г. ИРИ стала подвергаться массированной критике со стороны ведущих западных держав.