Статья: СВЕТ И ТЬМА В «РУССКИХ НОЧАХ» В. Ф. ОДОЕВСКОГО (2024)

В статье предложено понимание первого романа Ф. М. Достоевского в контексте созданной писателем новой эстетики, суть которой выражается в намеренной деэстетизации повествования, создающей иллюзию безыскусности и косноязычия. Предметом художественной игры Достоевского в «Бедных людях» оказывается также изящная словесность в ее сентиментально-романтическом изводе, аксиология которого подвергается деканонизации. Застарелое «девичество», мечтательство главного героя романа, оторванное от коренных основ жизни, - такова авторская оценочная метафора некогда влиятельного стиля. Еще более низкая степень деградации романтического, подвергающаяся в романе Достоевского сатирическому изображению, - ратазяевская литература-«объяденье» - коммерческий продукт ловкого циника-литератора. Диалог Достоевского с Пушкиным и Гоголем ведется им в русле художественного соперничества. Автор соединяет в «Бедных людях» миры Гоголя и Пушкина, уравновешивая иллюзорное и реальное. Гуманно-филантропическая тенденция или социальная тема, которую прижизненная писателю критика видела в романе, у Достоевского трансформируется в проблематику метафизического порядка, что будет способствовать развитию христианского реализма в дальнейшем творчестве писателя. «Бедные люди» в контексте социалистических утопий предстают как их художественное отрицание: Рай на земле невозможен, а пути его обретения в человеческом сердце Достоевским еще только нащупываются. Возникает спасительная мысль: человек для человека является Светом.

В статье дан аналитический обзор литературно-критических выступлений в еженедельнике «Гражданин» 1872 г. В ходе проведенной атрибуции выявлен вклад Н. Н. Страхова, П. К. Щебальского и Б. М. Маркевича в формирование литературной политики издания. Ряд их статей введен в научный оборот впервые. «Литературные письма» Н. Н. Страхова возобновили продолженное им в журнале «Заря» формирование почвеннического фундамента эстетической критики, начатое еще А. А. Григорьевым и Ф. М. Достоевским во «Времени» и «Эпохе». Хаос в современной критике, по Страхову, имел философские корни, а именно безудержную веру в прогресс, когда все новое представляется полной заменой старого. В своих статьях П. К. Щебальский развивал основы эстетического позитивизма М. Н. Каткова, поэтому с его стороны неизбежной была внутриредакционная полемика с «метафизиком» Страховым. Статьи Б. М. Маркевича, в свою очередь, были нацелены на преодоление вражды «передового» общества к «эстетизму». В целом усилиями указанных критиков «Гражданин», при всех внутрипартийных разногласиях, способствовал происходящему в 1860-1870-е гг. переходу русской эстетической критики из либерального лагеря в консервативный. Еженедельник оказался мишенью как для радикальной, так и для либеральной журналистики, и сплоченности отдела критики «Гражданина» 1872 г. в этой борьбе хватило только на полгода, однако уже на следующий год новый редактор, Ф. М. Достоевский, возобновил данный отдел и продолжил трансформацию эстетической критики в сторону консервативных начал. Выявленные обстоятельства не подтверждают сложившегося в науке представления о «коротком дне русского эстетизма». История эстетической критики XIX в. должна быть написана с учетом всех ее перипетий начиная от Карамзина и Жуковского до Вл. Соловьева и К. Леонтьева.

В статье проанализирован образ «проклятого скитальца» Алеко в его типологической связи с Каином Байрона. Выявлены такие общие мотивы, как отсутствие покоя, изгнание в пустыню, тайная скорбь, инфернальное воздействие на героя и др. Сопоставив двух героев, автор статьи пришла к выводу, что, несмотря на общность мотивов, образ «проклятого скитальца» в произведениях Байрона и Пушкина интонационно различно окрашен. В отличие от «властителя дум», русский писатель не только не романтизирует страсти, но и воспевает подлинно христианские идеалы. Эти идеалы воплощены в тексте преимущественно благодаря образам «птички Божией» и раненого журавля, которому уподобляется Алеко. Основываясь на интертекстуальных связях «Цыган» с басней А. Н. Радищева «Журавли», автор исследования сделала вывод, что неосуждение грешника есть главный урок, который хотел преподать Пушкин на примере образа своего «бездомного скитальца». В статье проанализированы и пересмотрены некоторые положения из критических работ XIX в. о творчестве Пушкина: оценки Алеко В. Г. Белинским и В. Н. Олиным. Автор исследования пришла к выводу, что в «Цыганах» Пушкин развенчивает титанизм байронического героя, преобразуя его в мотив страдальческого одиночества страстной личности. При этом в поэме об Алеко доминирует мотив мира: его желает герою репрезентирующий волю автора старый цыган. И в этом произведении Пушкин остался верен своей лире и «милость к падшим призывал».

Стихотворение Александра Пушкина «Он между нами жил…» (1834), посвященное Адаму Мицкевичу, содержит пересказ речей польского поэта о стремящемся к всеединству человечестве. Статья предлагает ответ на вопрос, насколько адекватна их передача и не имеется ли в стихах самого Мицкевича соответствующих формулировок. Парафраз высказываний Мицкевича, приводимый Пушкиным, позволяет сделать выводы относительно особенностей творчества русского и польского поэтов, сходства и различий между их художественными мирами. Поэтический диалог между Мицкевичем и Пушкиным о будущем народов начался раньше написания данного стихотворения. Русский поэт в своем произведении более традиционен, не склонен к идеологическим утопиям. Однако когда он обращается к образу Мицкевича, то использует характерный для него ход размышлений. То, что у Мицкевича является словами без дополнительных оттенков смысла, у Пушкина приобретает всечеловеческое значение.

В статье обсуждается актуальный статус исторической поэтики. Приоритет открытия данной дисциплины принадлежит А. Н. Веселовскому (1838-1906). Он дал имя новой научной дисциплине, сформулировал ее концепцию, ввел новые категории поэтики и обосновал программу исследований. Несмотря на безусловный авторитет ученого, открытие Веселовского не сразу получило признание. В 1910-1920-е гг. на смену академическому позитивизму пришли формальная и социологическая школы поэтики, которые не только враждовали между собой, но одновременно и отрицали, и развивали концепции исторической поэтики. В результате этой полемики возникли предпосылки перехода к исторической поэтике «формалистов» В. М. Жирмунского и В. Я. Проппа, «социологов» М. М. Бахтина и П. Н. Медведева. До сих пор не оценена роль в развитии исторической поэтики философа А. Ф. Лосева, который последовательно разрабатывал разделы поэтики в своей многотомной исторической эстетике («История античной эстетики» и др.). В 1950-1980-е гг. произошли реабилитация наследия А. Н. Веселовского, ренессанс исторической поэтики. Начиная с этого времени эволюцию исторической поэтики можно представить как историю открытий в трудах Д. С. Лихачева, М. М. Бахтина, С. С. Аверинцева, М. Л. Гаспарова, А. В. Михайлова и многих других. В 1980-1990-е гг. всеобщая историческая поэтика чуть было не стала «парадной» темой Отделения языка и литературы Академии наук. Исследований в области исторической поэтики больше, чем можно представить. Благодаря Веселовскому историческая поэтика у нас не стала учением, не была сводом правил и методик, а проявилась как инициативное направление исследований. Для ее развития нужны открытия. Конечно, преобладают материалы по исторической поэтике. Необходимы оригинальные идеи, концепции и интерпретации. Ретроспектива и эволюция исторической поэтики обнадеживают.