Архив статей журнала
После распада Османской империи тюркские общины Сирии и Ирака (туркоманы) оказались культурной периферией и для Турции, и для новых арабских государств; долгое время они были лишены коллективного голоса. Власти мандата придерживались курса на этнически однородный государственный национализм с формально равными правами граждан; арабские националисты в период независимости осуществляли проект «арабского отечества». Политическую идентичность туркоманы стали обретать только с ослаблением / распадом баасистских режимов в 1990-х-2000-х годах. Как она развивалась и каковы ее векторы сегодня? Какую роль играет Турция в поддержке исторических соотечественников и что предлагают им власти Сирии и Ирака? Туркоманский вопрос рассмотрен авторами в двух контекстах - структурном и идентичностном, т. е. вписан в рамку государственного и национального строительства. В качестве аналитического инструмента использован «треугольник Брубейкера». Результаты исследования показывают, что идентичность туркоман в дополнение к этническому и религиозному приобрела национально-государственное измерение. В частности, туркоманы и Сирии, и Ирака выступают за гражданскую полиэтническую нацию и широкие культурные права. Крупнейшие и наиболее влиятельные политические организации туркоман созданы при активной поддержке Турции, однако политически «тюркский мир» вариативен. В Ираке стремление туркоман к турецкой опеке уступает место желанию сотрудничества двух государств; в Сирии де-факто туркоманская автономия вдоль турецко-сирийской границы приобрела устойчивую значимость и для туркоман, и для «внешней родины». Есть и группы туркоман, для которых приоритетное значение имеет конфессиональная идентичность.
Примерно с начала XXI в. одним из центральных исследовательских вопросов для китайских ученых-международников становится определение, обоснование и концептуализация международной идентичности Китая. Связано это было как с вызванными стремительным ростом материальной мощи дискуссиями в китайском академическом сообществе о мирном возвышении Китая, так и с «конструктивистским поворотом» в развитии международных отношений как дисциплины в Китае. Понимание международной идентичности Китая важно не только для самого Китая как способ познания «себя» и «других», определения своего места и роли в международной системе, но и для мирового сообщества, поскольку самопозиционирование государства раскрывает его национальные интересы, устремления, внешнеполитическую стратегию и поведение. С момента основания Китайской Народной Республики в 1949 г. и до конца 1990-х гг. при анализе ее внешнеполитического самопозиционирования всегда можно было выделить доминирующую международную идентичность. В 1950-е гг. это была ярко выраженная международная идентичность КНР как социалистической страны, в 1960-1980-е гг. - как страны третьего мира, с 1990-х гг. - как крупнейшей развивающейся страны. Однако со второй половины 1990-х гг. начала складываться идентичность Китая как ответственной великой державы при сохранении идентичности развивающейся страны. Наличие у Китая двух международных идентичностей на протяжении уже почти трех десятилетий и неоднократно акцентированное китайским руководством намерение еще длительное время сохранять самопозиционирование в качестве развивающейся страны позволяют сделать вывод о том, что двойная международная идентичность Китая не является отражением переходного периода развития, а представляет собой комплексный феномен, требующий осмысления. Цель данной статьи состоит в раскрытии феномена наличия у современного Китая двойной международной идентичности или, иными словами, одновременно двух доминирующих международных идентичностей, определяющих действия Китая на мировой арене. Замысел автора статьи состоял в том, чтобы на основе анализа китайских академических публикаций показать китайское видение феномена двойной международной идентичности современной КНР.
В статье рассматривается устойчивое влияние политического Запада - структуры власти, возникшей в эпоху холодной войны и продолжающей формировать международные отношения сегодня. Вопреки ожиданиям его самороспуска после распада Советского Союза, политический Запад расширил свое влияние, движимый верой в идеологическое превосходство либеральной демократии. Эта экспансия, подпитываемая представлениями о «конце истории», привела к сохранению динамики холодной войны, характеризующейся враждебными отношениями и идеологическими конфликтами. В исследовании противопоставляются ожидания позитивного мира в эпоху после окончания холодной войны и реальность продолжающегося антагонизма, примером которого являются такие конфликты, как Балканские войны и интервенции НАТО в Ираке и Ливии. Кульминацией обострения напряженности стало начало второй холодной войны в 2014 г., ознаменовавшееся прокси-конфликтами и, в частности, украинским кризисом 2022 г. В ответ на напористость западного политического блока возникло альтернативное объединение во главе с Россией и Китаем, бросившее вызов одностороннему доминированию западных держав. Этот политический Восток, хотя и воплощает антигегемонистские настроения, сохраняет консервативную позицию в рамках международной системы Устава ООН. В заключение в статье подчеркивается фундаментальная трансформация международной политики в многополярный ландшафт. Хотя и политический Запад, и Восток продолжают поддерживать принципы Устава ООН, интенсификация военных действий чревата дестабилизацией международного порядка. В условиях непрекращающейся динамики холодной войны и вызовов, связанных с глобальными изменениями окружающей среды, будущее человечества становится все более неопределенным.
В статье автор, опираясь на современную историографию и собственные исследования, выявляет имагологические истоки современной конфронтации между Россией и США. Она обуславливается не только конкретными внешнеполитическими действиями в отношении друг друга, но и внутриполитическими повестками развития, конструированием национальной идентичности и использованием противоположной стороны как значимого (конституирующего) Другого. Взяв конструктивизм за теоретическую основу исследования, автор рассматривает устойчивые имагологические тренды в российско-американских отношениях, объясняя их циклический характер изменением соотношения между прагматическим и ценностным подходами. В статье показано, как российский и американский Другие работали в роли значимых в национальных дискурсах идентичности соответственно США и России в длительном временном диапазоне, формируя репертуары смыслов, удобные для решения внутри- и внешнеполитических задач. Автор приходит к выводу о том, что современная конфронтация между Россией и США имеет ярко выраженный характер конфликта ценностей и мессианских проектов и создает новую воображаемую реальность двусторонних отношений, в рамках которой дихотомическая картина взаимного восприятия оказывается доведенной до своего логического завершения.
Интервью с Ириной Прохоренко, доктором политических наук, заведующей сектором международных организаций и глобального политического регулирования Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова Российской академии наук. Ирина Львовна Прохоренко - специалист-международник, эксперт в области изучения международных организаций, региональной интеграции, этнополитических конфликтов. Автор монографий «Европейская интеграция и проблема сепаратизма в государствах-членах Европейского союза» (2018), «Пространственный подход в исследовании международных отношений» (2015), «Национальный интерес во внешней политике государства: опыт современной Испании» (1995), глав в книгах, статей и докладов по проблемам идентичности. Представитель научной школы идентитарных исследований ИМЭМО РАН, участник Экспертной сети по исследованию идентичности. Беседу вел С. М. Маркедонов, главный редактор журнала «Международная аналитика»
«Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» – так называется одно из наиболее знаменитых полотен Поля Гогена. Эта картина, ставшая своеобразной визитной карточкой великого художника, была вдохновлена его рефлексией процесса достижения социального идеала. В очерке «Современность и католическая церковь» Гоген поставил вопрос: «Каково наше идеальное, естественное, разумное предназначение?» Свою поездку на Таити (по итогам которой и появился его знаменитый цикл картин) он мотивировал не только и даже не столько поиском новых впечатлений, сколько стремлением к «более естественному и простому» социальному началу1.
В статье рассматривается состояние российской науки в области международных отношений (МО). Настоящее исследование представляет собой количественный анализ тематических тенденций в российских публикациях по МО с опорой на библиографическую базу данных OpenAlex. Авторы применили структурное тематическое моделирование к корпусу из 13 705 статей в период с 1 января 2000 по май 2024 года. Методологическая точность была обеспечена при помощи стандартизации языка, предварительной обработки текста и исключения из корпуса нерелевантных текстов. В литературе по российский школе МО акцент, как правило, сделан на типологизации ее представителей, прескриптивных рекомендациях и описании ее развития. Вместе с тем авторы выявили ряд особенностей, которые практически не рассматривались в предыдущих исследованиях. Наследие советской эпохи сохраняется скорее в тематической, нежели парадигмальной, плоскости. Широко представлены проблемы развития: заметен акцент на изучении неравенства и справедливости в различных их проявлениях. Системный подход остается доминирующим, частично перекликаясь с региональными исследованиями. Даже в классических описательных работах, посвященных двусторонним отношениям или региональной динамике, предпринимается попытка вписать полученные выводы в глобальный контекст мировой политики. Традиционное внимание к российской внешней политике и роли Москвы в международной системе связано с ее статусом великой державы. Если в начале XXI в. российских ученых волновали скорее вопросы идентичности, то впоследствии внимание было направлено скорее на способы укрепления этого статуса. Европа, в отличие от других регионов, по-прежнему занимает важнейшее место в российских исследованиях. Примечательно, что темы образования и культуры чаще встречаются в работах по МО, чем темы конфликтов, стратегии и национальной безопасности. Впрочем, на эту тенденцию также могут влиять особенности анализируемых данных или индексация OpenAlex.
В исследованиях международных отношений наблюдается ренессанс интереса к изучению моделей принятия решений, связанных с влиянием индивидуальных и групповых акторов и проистекающей из этого необходимостью понимания их глубинной психологии, характера их стимулов и мотиваций. Подобные исследования актуализируют применение поведенческих и когнитивной наук в сфере международных отношений и внешней политики, побуждают к адаптации методологии профильных дисциплин к решению сложных общественно-политических проблем. Настоящая обзорная статья - попытка инвентаризации ключевых тем и литературы в данной области, а также демонстрация прикладного применения существующих теорий для анализа актуальных политических сюжетов.
В последние годы исследователи правого радикализма проявляют интерес к вкладу радикальных консерваторов в современную теорию международных отношений. В центре предлагаемого исследования находятся концепции немецкого интеллектуального течения «новых правых» в ФРГ применительно к вызовам мировой политики. Цель исследования состоит в анализе эволюции политического языка представителей движения на этапе холодной войны и на современном этапе - с 2013 г. по настоящее время. Методологической основой работы выступает анализ политических текстов в рамках Кембриджской школы истории идей. Обращение к данному методу позволяет определить политические проблемы и оппонентов «новых правых», воспроизвести политические контексты, в которых действовали теоретики, а также идентифицировать культурный ресурс политического языка идеологов. Результаты исследования демонстрируют, что основной целью «новых правых» является обеспечение национальной безопасности и роста политической мощи ФРГ. Ее достижение требовало разработки внешнеполитической концепции, обеспечивающей доминирующее положение ФРГ в континентальной Европе. Хотя интеллектуальные источники идеологии «новых правых» не имели прямого отношения к теории международных отношений, тезисы их теоретиков наиболее близки школе политического реализма. При этом проевропейские идеологические позиции «новых правых» оказываются ограниченными и, как следствие, невостребованными среди правых популистов Европы и США. Данный вывод позволяет опровергнуть утверждение, что цель «новых правых» состоит в революционном переустройстве существующей системы международных отношений.
В данной статье рассматриваются эпистемологические подходы, использованные грузинскими исследователями в области политической науки за последние пять лет. Она основана на первоначальном обобщенном исследовании темы, которая в значительной степени упускалась из виду как местными, так и международными учеными. На основе обзора литературы и анализа исследований, проведенных ведущими местными учеными, в статье утверждается, что в Грузии нет устоявшихся или глубоко укоренившихся политических школ в традиционном понимании из-за советского прошлого страны. В результате университетыи вся область политологии являются продуктом реформ, направленных на распространение демократии. Эти реформы были реализованы при сильной поддержке западных стратегических союзников, в особенности США и Европейского Союза. В настоящее время эта область находится под сильным влиянием доминирующих западных теорий политической науки и международных отношений, таких как либерализм, неолиберализм и либеральный институционализм. Более того, эта дисциплина по своей сути ориентирована на гражданское образование, уделяя основное внимание продвижению демократии, а не критическим исследованиям. Грузинские ученые склонны исследовать темы и применять теории, которые соответствуют господствующим западным нарративам. На эту тенденцию существенно влияет финансовая и логистическая зависимость от западных грантов и стипендий.
В статье проведен анализ развития и современного состояния исследований международных отношений в Турции с акцентом на возможные причины их периферизации, а также вероятные точки роста для формирования самостоятельных теоретических подходов. Рассмотрены особенности развития изучения и преподавания международных отношений в Турции, причины недостаточного внимания к местным теориям. Для анализа использованы официальные статистические данные, результаты зарубежных опросов, биографические профили ведущих турецких исследователей международных отношений, их рефлексия относительно обозначенной проблемы, а также турецкие работы в области международных отношений, претендующие на теоретическую новизну. Автор делает вывод, что перспективы российско-турецких отношений определяются в том числе и тем, насколько турецкая научная школа международных отношений сможет отстоять свою независимость и выработать оригинальные теоретические подходы или, для начала, адаптировать незападные теории. В настоящее время Турция в теоретическом плане все еще находится в западной орбите, однако демонстрирует выраженный политический запрос на преодоление такой зависимости. Турецкое академическое сообщество пока еще не преодолело фазу критического переосмысления западоцентризма, оно только готовится проявить выраженный интерес к незападным теориям международных отношений и поиску оснований для построения теорий в собственной локальной среде, истории и культуре. Недостаточное развитие теоретических исследований международных отношений в Турции, несмотря на негативный фактор прозападной ориентации, предоставляет простор для сотрудничества и положительной интеграции российской и турецкой академической среды. Знакомство турецких исследователей с российскими традициями и подходами к международным отношениям является залогом успешного развития российско-турецких отношений.
Современная социальная организация академической науки в Китае позволила сформировать особые условия для развития теоретического знания в стране. Важной составляющей успешного развития китайских теорий международных отношений по-прежнему остается классическая китайская философия, а также богатый исторический опыт межгосударственных связей в Восточной Азии. При этом вопросы развития теории занимают центральное место в научном сообществе КНР на протяжении многих лет, так же как и система мотивации исследовательских кадров и методологическая подготовка исследователей. В статье рассматриваются основные этапы развития китайской школы как незападного подхода в теории международных отношений с особым вниманием к институциональным аспектам с точки зрения социологии науки.