Цель данной статьи - анализ и обоснование такой малоизученной категории, как образ читателя в литературном произведении. Для этого автором выполнен ряд задач: теоретический экскурс в проблему читателя как заложенной в тексте программы восприятия и воздействия, выявление типологии читателя в ведущем литературном направлении второй половины ХХ в. (деревенской прозе), а также исследование образца прозы классика русской литературы В. Г. Распутина: рассказа «Уроки французского» о школе и помощи учительницы ученику. В результате анализа рассмотрены роль названия, первичные и последующие рецептивные установки прочтения, выявлены скрытые смыслы произведения, его ассоциативные и интертекстуальные связи с мировой культурой. В итоге автор статьи пришел к выводу о продуктивности прочтения литературного произведения с использованием данной методологии.
В настоящее время писатели активно обращаются к мифологии и фольклору, образуя особые условные миры, используют в качестве структурных компонентов мифологические и фольклорные образы. В статье особенности организации подобного повествования рассматриваются на примере повести Н. Способиной «Дар Кощея». В ходе анализа определяются ролевые функции подобных персонажей и показывается топонимика произведения. Результаты исследования позволят установить методику описания современного литературного процесса, в котором произошли очевидные жанровые трансформации; определить читательские преференции.
Статья посвящена проблеме эволюции повествовательных моделей «переходного» времени - от романтизма к реализму. Рассматривается жанр простонародной повести в аспекте перестройки конфликта и динамики мифопоэтических мотивов в творчестве Н. А. Полевого 1820-1830-х гг.: от повести «Мешок с золотом» (1828) к «Рассказам русского солдата» (1834). Романтическое противостояние личности демократического героя и общества в первой повести смягчено идиллическим разрешением конфликта, который поддерживают циклическое мифологическое время, мифологемы искушения и дара, Москвы, мифологизация крестьянского мира. В повести «Рассказы русского солдата» конфликт приближается к реалистическому, его разрешение в повести свидетельствует о подчинении характера бывшего крестьянина-индивидуалиста обстоятельствам военной службы, социальным законам. Мифологизация крестьянского мира подвергается редукции, однако проявляется мифологизация российского полководца. Мифопоэтические мотивы (переправа через реку забвения, инфернальный образ вражеского полководца) и сюжетно-образные отголоски инициации подчинены новым повествовательным принципам.
Статья посвящена стихотворению (маленькой поэме) «Письмо к женщине», представляющему собой авторскую модификацию жанровой структуры любовного послания. При этом традиционная лирическая тема решается и в социально-политическом плане. Если эпистолярный жанр предполагает диалог с адресатом - здесь преобладает «диалог с самим собой», в котором превалирует мотив познания себя в изменившемся мире. Два временных пласта определяют двучастную композицию. Особое внимание обращается на основные композиционно-стилистические приемы, с помощью которых создается многозначная оппозиционная пространственно-художественная образность двух миров: комнаты, в которой происходит конфликт, и планетарного масштаба земли-корабля. Анализируется история создания произведения. Показано его место в прижизненной критике и в современном литературоведении.
Цель статьи - исследование восприятия личности и творчества М. И. Цветаевой представителями итальянской литературы XX и XXI вв. Писатели познакомились с русским поэтом благодаря переводам на итальянский язык ее произведений - в первую очередь это переводы Пьетро Антонио Цветеремича и Серены Витале. В статье анализируется «цветаевский след» в творчестве Кристины Кампо, Мило Де Анджелиса, Надии Кампана, Амелии Росселли, Антонеллы Анедда, Альды Мерини, Роберто Карифи, Роберто Баккетты, Кикки Гальярдо, Давиде Брулло. Учитывая явную недостаточность работ как на итальянском, так и на русском языках, посвященных рецепции произведений Цветаевой в Италии, проблема диалога русского поэта с представителями итальянской литературы нуждается в дальнейшем исследовании.
Средства передвижения и способы обустройства дорожной сети для столь обширной сухопутной державы, как Российская империя, имели большое значение. Несмотря на развитие речных коммуникаций, доля гужевого транспорта для перевозок грузов и перемещений людей всегда была очень велика. В России издавна стали путешествовать и перевозить грузы на дальние расстояния на лошадях, создали разные виды повозок, выработали способы запряжки лошадей. Устойчивые стереотипы поведения во время поездок на дальние расстояния гужевым транспортом составляют так называемую дорожную традицию России. Дорожная традиция – это условия, обстоятельства и ситуации, которые сопутствовали дальнему сухопутному перемещению. В этой статье исследованы некоторые особенности дорожной традиции на Европейском Севере России в дореволюционное время, а именно: в Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Вятской губерниях. Источниками стали многочисленные документальные очерки, создававшиеся литераторами и публицистами, работы статистиков, мемуарная литература. Расстояния на Европейском Севере России были значительными, а население редким. Это затрудняло создание качественных дорог. Обращено внимание на устойчивые выражения, которыми характеризовалась дорожная традиция тех мест, например, на поговорку «Во всей Онеге нет телеги». Показано, что в теплое время года в отдаленных местностях северных губерний России обычные крестьянские телеги из-за бездорожья и заболоченности и в самом деле использовались редко. Вместо них употреблялись различные иные приспособления для перевозки, или же люди путешествовали верхом на лошадях. Это показывает адаптивные механизмы традиционной культуры. С конца XVIII и до начала XX в. состояние путей сообщения существенно не улучшалось. Все это стимулировало поиски принципиально иных способов перевозок. Позднее, в XIX–XX вв., главным движителем дорожной истории России стали технические усовершенствования, которые коренным образом изменили транспортную систему и дорожную географию, повлияв на жизнь десятков миллионов людей.
В статье рассматривается специфика трех известных на сегодня драматических сочинений Л. В. Гарелиной. Во второй половине XIX века писательница обращается к жанру сцен, а также к актуальной проблеме женской эмансипации, но предлагает свое решение этого вопроса. Пьесы представляют собой зарисовки из жизни крестьянского и дворянского сословий, с присущей жанру очерковостью и установкой на достоверность.
Действие произведений разворачивается в патриархальной российской провинции. Главные действующие лица - женщины разного возраста, особенностей характера, социального положения, места жительства, представляющие, однако, вполне определенные типы: деревенская девушка из зажиточной крестьянской семьи - в первой пьесе; княгиня, жительница губернского города - во второй; поместная дворянка и ее падчерица - в третьей. При этом в их изображении автор делает акцент не на социальном положении, а на чувствах, которые переживает женщина на разных этапах своей жизни.
Можно говорить о своеобразной драматической трилогии: Гарелина последовательно рисует три возраста или три состояния женщины: девушка на выданье, молодая жена и вдова. В центре всех трех пьес - любовь и связанные с ней проблемы женщины. Какие бы то ни было социально, политически значимые проблемы не приковывают внимания писательницы, но она акцентирует весьма важную и смелую для того времени проблему женской жизни - право женщины любить и быть свободной в своем выборе. Писательница рисует нехарактерный для российской провинции новый тип активных, стремящихся к любви и способных бороться за свое счастье женщин.
Статья посвящена рассмотрению образа Берлина, показанного в романе «Дом из парафина» современной русскоязычной писательницы Анаит Сагоян через призму экзистенциальной рефлексии. Экзистенциальное начало, проявляющееся в романе как на уровне макропоэтики (усложнение композиции), так и на уровне микропоэтики (мотивы пустоты, одиночества, умирания, страха; образность, актуализирующая данную эстетику), задает особую оптику восприятия Берлина. Репрезентация городского пространства предельно субъективизируется (герои не только размышляют о городе, но и живут в нем), задается с помощью приемов киноискусства и искусства фотографии (взгляд героя как ракурс камеры; ассоциативный монтаж; крупный, общий планы). Делается попытка ввести в научно-исследовательский оборот творчество писательницы, которая, с одной стороны, органично продолжает традиции русских писателей-эмигрантов (В. Набоков) и апеллирует к их опыту познания и описания чужого города, с другой стороны, актуализует особый код прочтения окружающей действительности (берлинский текст). Делаются выводы о том, что Берлин в романе не только становится одним из основных мест действия, но и транслирует особую эстетику, становится мифогенным.
Предметом размышления в статье стала неочевидная идейная позиция автора, неординарная жанровая структура геройной сферы, сильная позиция названия произведения и некоторые моменты контекста. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот» рассматривается как своеобразный художественный ребус, разгадка которого ведёт к пониманию авторской логики. Дан ретроспективный метароманно-тематический экскурс в проблематику первого романа Ф. М. Достоевского. Тотальная рациональность, присущая образу взрослого Раскольникова (в противовес его спонтанному детскому протесту против убийства лошади), в связке с интенцией совершить преступление сопоставлены с созерцательно-пассивным модусом существования князя Мышкина. Охарактеризовано соположение инстанций Автора-Творца и главного героя в ракурсе эстетики наива. Вопрос христианских концептов из теологической плоскости перенесён в область аналитики художественного. Особое внимание уделено относительности представлений об убийстве как социальном феномене в преломлении творчества Ф. М. Достоевского. Эволюция темы насильственной смерти в анализируемых романах с наивистических позиций предстаёт результатом гипертрофированной рациональности, противоестественным феноменом, чуждой истинной природе человека, которая как правило связывается с душой. Окказиональный топос в творчестве писателя, «реализм в высшем смысле», в ракурсе наивизма даёт возможность новой трактовки нелинейного развития художественной мысли писателя.
Более двух столетий отделяет нас от царствования Екатерины II (1762–1796). В. О. Ключевский так охарактеризовал эти годы: Екатерина II «провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории». Ее личности и преобразованиям разных сторон жизни России посвящены многочисленные мемуары и научные исследования, в которых содержится и положительная, и отрицательная оценка ее деяний. В задачу нашей работы входил обзор тех существенных изменений в области общественного призрения и защиты прав несовершеннолетних, которые произошли при Екатерине II и были ею инициированы. Ее законотворческая и преобразовательная деятельность в этой сфере была очень активной, был принят ряд мер, направленных не только на то, чтобы сохранить жизнь детям, но и сделать их полезными гражданами Российской империи «способом воспитания и образования». В комплекс социально-правовой помощи вошли воспитательные и сиротские дома, родильные госпитали и больницы, акушерские школы, деятельность которых была сосредоточена на поддержке подкидышей, детей незаконнорожденных и лишенных родительского попечения, а также бедных родильниц; введено женское образование, организованы коммерческие училища, кадетские корпуса, училище при Академии художеств, школы и др. Создаваемые по указаниям Екатерины II различные учреждения для детей наделялись особыми правами и преимуществами и провозглашались государственными. Все нововведения Екатерины II в области государственного призрения, здоровья детей, их воспитания и образования сопровождались изданием законодательных актов и распоряжений, в большинстве своем подготовленных ее сподвижником И. И. Бецким, однако в них излагались инициативы и взгляды, высказанные ею и иногда дословно включенные в текст этих документов.