Статья посвящена уголовно-правовой характеристике места совершения кибепреступлений – преступлений, совершённых с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет». Раскрывается значение понятия места совершения преступления в уголовном и уголовно-процессуальном праве, содержание возможных подходов к определению общего понятия места совершения преступления, с которым уголовное и уголовно-процессуальное право связывают специфические правовые последствия: специально-отраслевого (понятие вырабатывается применительно к тем задачам, которые соответствующая отрасль связывает с данным вопросом) и общеотраслевого (предполагает выработку унифицированного понятия места совершения преступления, применимого для решения задач любой отраслевой принадлежности). Констатируется, что любой из подходов предполагает выработку понятия места совершения преступления на основании юридической фикции, т. е. место совершения преступления формальноюридически будет привязано к месту территориальной локализации какого-то одного из признаков состава преступления (обычно это место совершения деяния и (или) место наступления общественно опасного последствия). Исходя из результатов анализа разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации и складывающейся судебной практики, сделан вывод о том, что в понимании места совершения преступления как для целей уголовного права, так и для целей уголовно-процессуального права превалирует идея об определении места преступления временем его совершения (ч. 2 ст. 9 Уголовного кодекса Российской Федерации). Местом совершения преступления надлежит считать то место, в котором совершено общественно опасное действие (бездействие), независимо от места наступления последствий. Анализируются вопросы определения места совершения киберпреступлений с учетом особенностей сложной конструкции их объективной стороны. Местом совершения единого киберпреступления, объективная сторона которого выразилась в совершении нескольких противоправных действий, разделенных между собой как темпорально, так и территориально, надлежит считать место совершения каждого из указанных действий. При этом такое преступление с уголовно-процессуальной точки зрения следует считать «начатым в одном месте, а оконченным в другом месте», что определяет подследственность и подсудность уголовного дела по «месту окончания преступления» (понимаемого не в уголовно-правовом, а в уголовно-процессуальном смысле), т. е. по месту совершения последнего деяния, входящего в объективную сторону состава преступления (ч. 2 ст. 32, ч. 2 ст. 152 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).
В статье рассматриваются уголовно-правовая, криминологическая, криминалистическая характеристики, а также некоторые особенности расследования треш-стримов – онлайн-трансляций, связанных с демонстрацией совершения преступлений. Указанные трансляции содержат криминалистически значимую информацию и пропагандируют противоправное поведение, в связи с этим действия лиц, причастных к подобным трансляциям, подлежат уголовно-правовому и криминалистическому анализу. Делается вывод о том, что уголовный закон не устанавливает самостоятельную ответственность за треш-стримы, в рамках действующего законодательства произошло лишь ужесточение уголовной ответственности за уже существующие преступления против личности. При попытке закрепить ответственность за треш-стримы законодателю не удалось дать должную уголовно-правовую оценку особенностям мотива преступника и участию зрителей (слушателей) треш-стрима. При этом нормы о соучастии дают правоприменителю возможность привлечь последних в качестве пособников или подстрекателей. Авторами обосновывается вывод о том, что в случае прямой трансляции противоправных действий, предусмотренных ст. ст. 105, 111, 112, 117, 119, 126, 127, 1271, 1272 Уголовного кодекса Российской Федерации, речь следует вести об обстановке совершения преступления, а при трансляции записи вышеуказанных преступлений – о криминализированном постпреступном поведении. И в первом, и во втором случае факультативным объектом данной группы преступлений будет выступать общественная нравственность.
Influenced by the advanced technologies, in recent years, Chinese criminal justice system has begun integrating artificial intelligence (AI) to assist judicial decisionmaking. AI has entered into various areas such as criminal investigations, prosecution assistance, and sentencing support. However, Chinese legal system has not comprehensively addressed the regulation of judicial AI technology yet. This paper aims to explore the application of AI in Chinese criminal justice system and propose a systematic regulatory framework for its future development. Part I provides an overview of the specific application scenarios of AI in Chinese criminal justice system. Part II analyzes the general characteristics of judicial AI and the benefits it brings to the justice system. Part III examines the challenges limiting the further development of judicial AI and the potential risks associated with its application. Part IV proposes an inclusive regulatory framework to balance the intension and potential conflicts between judicial fairness and technological advancement. This research seeks to enhance the understanding of AI application in Chinese criminal justice system and to identify and prevent potential judicial risks arising from AI application.
Цель. Данная статья посвящена актуальному явлению в современной международной политике – борьбе с глобальным терроризмом. После определения термина «терроризм», рассмотрения попыток международных организаций придать терроризму статус мировой угрозы, авторы статьи касаются вопросов типологии терроризма, после чего анализируют природу терроризма и его идеологию. Методы. В статье рассматривается нормативно–правовая база противодействия терроризму.
Результаты и Выводы: авторы статьи приходят к выводу о том, что какие бы законы, нормативные акты и резолюции мирового масштаба ни принимались, они не смогут обеспечить безопасность населения. Поэтому в данном исследовании приводится система мер в зарубежных странах и России, направленных на выявление террористических организаций и предотвращение террористических атак.
В статье первоначально определяется значимость и роль публичной личности в жизни общества, как один из гарантов ее стабильности, правильного развития и целостности отдельно взятых государств. Далее выделяются основные этапы развития активизации посягательств на жизнь публичных деятелей в России и указываются основные характерные признаки каждого этапа, на основании которых происходит их дифференциация. Рассматриваются составы преступлений, предусматривающие ответственность за посягательство на жизнь общественных и политических деятелей, которые используются в практической деятельности при квалификации преступлений, совершенных в отношении публичных личностей. Приводятся примеры наиболее значимых («громких») фактов посягательств на жизнь известных общественных и политических деятелей за последнее десятилетие, с указанием квалификации правоохранительными органами совершенных преступлений. В результате проведенного анализа теоретических и практических аспектов констатируется социально-политическая обусловленность необходимости законодательной защиты публичной личности, а также отсутствие в настоящее время единообразного практического подхода квалификации преступлений, совершенных в отношении рассматриваемой категории граждан. По итогам исследования сделаны выводы о необходимости проработки рассматриваемой проблемы в современной России как на законодательном уровне, так и в правоприменительной практике.
Статья посвящена установлению субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 124 УК РФ. Целью исследования является выявление особенностей и противоречий в определении формы вины данного состава преступления, а также разработка предложений, направленных на развитие теоретических основ и унификацию судебно-следственной практики по вопросам установления формы вины в составе неоказания помощи больному.
В качестве методологической основы работы использовался диалектический метод научного познания и базирующиеся на нём общенаучные (абстрагирования, анализа, синтеза, индукции, дедукции, аналогии) и частнонаучные (формально-правовой, сравнительно-правовой, юридической герменевтики) методы изучения правовых явлений и процессов.
В публикации анализируются противоречия в научной доктрине и правоприменительной практике в части определения формы вины указанного состава преступления. Особое внимание уделяется сложности разграничения косвенного умысла и неосторожности при неоказании помощи больному. Отмечается, что специфика общественно опасного деяния в неоказании помощи больному, заключающаяся в нарушении профессиональных обязанностей, затрудняет установление субъективной стороны состава преступления. На основе проведенного исследования предлагаются некоторые меры по совершенствованию уголовно-правового регулирования субъективной стороны состава неоказания помощи больному
Актуальность исследования заключается в очевидном обострении нарушений в сфере здравоохранения в связи с эпидемией COVID-19. Целью исследования является обобщение практических знаний, накопленных в области расследования медицинских преступлений; областью применения является профессиональная деятельность судей, следователей, прокурорских работников. По результатам исследования сделаны выводы о том что на сегодняшний день уголовно-правовое регулирование медицинских преступлений требует комплексных подходов, как образовательных, так и этически-профилактических.
Действия представителей аппарата публичной власти, в частности, должностных лиц, не всегда носят законный характер. Явно нарушая и переходя за грань, предоставленных им прав и обязанностей, противоправные действия данного вида специальных субъектов, в ряде случаев, сопряжены с применением насилия. В действующей редакции норма о превышении должностных полномочий, содержит квалифицирующие признаки предусматривающие различные формы насилия, начиная от угроз закачивая пытками. В этой связи, особую актуальность приобретает изучение квалификации действий насильственного характера, совершаемых при выходе за пределы должностных полномочий. Автором проанализированы все формы применения насилия при превышении должностных полномочий. В процессе исследования были установлены проблемы квалификации насилия, применяемого должностными лицами. Изучение статистических данных и 160 материалов уголовных дел о превышении должностных полномочий, позволило сделать выводы о видах насилия и степени распространённости данных действий в общей массе деяний, предусмотренных ст. 286 УК РФ.
В статье затронута теоретико-методологическая проблема определения места аналогии в системе юридико-технического инструментария уголовного права, уделено внимание содержанию и значимости юридической техники в современном мире.
Проанализированы существующие дискуссии, связанные с неопределенностью перечня инструментов, составляющих юридическую технику. На основе исследования юридико-технических правил, приемов и средств делаются выводы: в современной теоретической и уголовно-правовой доктрине аналогия не называется среди инструментов техники. По своей природе наиболее корректно называть аналогию средством юридической техники уголовного права.
В статье затронута теоретико-методологическая проблема определения места аналогии в системе юридико-технического инструментария уголовного права, уделено внимание содержанию и значимости юридической техники в современном мире. Проанализированы существующие дискуссии, связанные с неопределенностью перечня инструментов, составляющих юридическую технику. На основе исследования юридико-технических правил, приемов и средств делаются выводы: в современной теоретической и уголовно-правовой доктрине аналогия не называется среди инструментов техники. По своей природе наиболее корректно называть аналогию средством юридической техники уголовного права.