Введение. В статье освещаются принципы формирования поэтической идеографии - нового направления исследования поэтических текстов, которое развивается в настоящее время на пересечении теоретической и практической идеографии, а также авторской лексикографии. Целью исследования является описание структуры денотативной сферы «Человек и его внутренний мир» в авторском идеографическом словаре языка О. Э. Мандельштама, а также интерпретация фрагмента индивидуально-авторской картины мира поэта, репрезентированного лексикой анализируемой сферы.
Материалы и методы. Работа выполнена на материале 203 лексем (230 словоупотреблений), относящихся к сфере «Человек и его внутренний мир» в идеографическом словаре языка О. Э. Мандельштама. Методом исследования выбран метод поэтической идеографии, который аккумулирует достижения отечественной филологической мысли в сферах теоретической и практической идеографии, в особенности достижения ученых Уральской семантической школы. Результаты исследования. В идеографической сфере «Человек и его внутренний мир» выявлено 203 лексемы (230). По частотности употребления лексем лидирует класс «Эмоции» (92/107), следом представлены классы «Оценка» (67/72) и «Интеллект» (44/51). В классе «Эмоции» по количеству лексем лидирует ДИГ «Интерес - равнодушие», «Радость - грусть» и «Смелость - трусость». В эмотивной картине мира О. Э. Мандельштама больше отрицательных эмоций: печали, тоски, страха. Класс «Оценка» состоит из ДИГ «Общая оценка» (18/20) и «Частная оценка» (49/52). В ДИГ «Частная оценка» доминирует лексика подгрупп «Эстетическая оценка» и «Прагматическая, утилитарная оценка», это объясняется акмеистическим пафосом «Камня». В классе «Интеллект» лидирует ДИГ «Интеллектуальная деятельность человека» (40/46). Лексика этого класса (бред, видение, зыбкий, полусон и др.) подчеркивает «пограничность» состояния героя, а также отражает «борьбу» в его поэтике принципов символизма и акмеизма.
Заключение. Результаты данного исследования могут быть полезны исследователям творчества О. Э. Мандельштама, а также преподавателям высшей школы.
Цель исследования - анализ терминосферы киберпреступлений для выявления наиболее распространенных категорий лексики и словообразовательных моделей, определение наиболее типичных трудностей при переводе терминологических единиц с английского языка на русский. Актуальность данного исследования обусловлена тем, что киберпреступность является одним из самых популярных видов преступлений XXI века. Терминология и ее перевод, особенно в рамках узких сфер, таких как киберпреступность, играют важную роль в переводоведении и в лингвистике. Материалом данного исследования послужили 200 терминов в сфере информационных технологий, отобранных в процессе анализа словарных дефиниций из электронных тезаурусов и глоссариев, которые входят в учебно-методическое пособие для будущих сотрудников правоохранительных органов от Управления Организации Объединенных Наций по наркотикам и преступности, а также из научных статей в глобальной сети Интернет. Использовался сравнительно-сопоставительный метод при выявлении типов терминологии и типичных словообразовательных моделей. Рассматриваются лексические и словообразовательные особенности, и по аналогии с юридической лексикой терминология киберпреступлений подразделяется на пять категорий, за исключением латинизмов. Были определены типичные особенности терминосферы, представляющие трудности для переводчиков и сотрудников правоохранительных органов. Научная новизна работы состоит в акцентировании очевидности значимости объекта исследования в таких научных и практико-ориентированных сферах, как лингвистика, правоохранительная деятельность. В результате было выявлено, что одной из самых распространенных трудностей при переводе терминов киберпреступности, т. е. в сфере лексикографии и в практической деятельности сотрудников правоохранительных органов, являются аббревиатуры. В силу высокой продуктивности данного метода словообразования, аббревиатура становится препятствием на пути к правильному переводу, поскольку может иметь иное толкование в другом профессиональном языке или функциональном стиле английского и русского языков. В терминологии киберпреступности существует огромное количество многокомпонентных терминов. Грамматическое оформление в них может быть выражено различными способами, но с сохранением формальных и семантических функций, присущих национальному языку.
Вербальное отражение этнокультурной стереотипизации представляет собой выражение социально-культурных особенностей этносов и исторически сформированных межэтнических и межкультурных отношений. В частности, тенденции функционирования этнокультурных стереотипов в обществе отчетливо проявляются в юмористическом дискурсе. Современная американская Stand-up комедия, сочетающая в себе черты личного разговора, социально-политического комментария и актерского представления, является ярким отражением общественных процессов взаимодействия этносов и культур в обществе США как поликультурного государства. Статья посвящена исследованию способов вербализации этнокультурных стереотипов в современной американской Stand-up комедии. Понятие “стереотип” рассматривается как этнокультурное явление с точки зрения лингвистики, что позволяет осветить способы его отражения в языке. На основе материала выступлений современных артистов индийского происхождения в американской Stand-up комедии проводится контекстуальный анализ с целью выделить и охарактеризовать общие черты вербализации этнокультурных стереотипов.
В данной статье описываются подходы и методы анализа морфологической изменчивости русского языка. Было разработано и опубликовано решение, способное производить лемматизацию русского текста, используя бессловарный подход.
Статья приводит экспериментальное свидетельство в пользу различия между мягкими и жесткими пресуппозитивными триггерами, которое чувствительно в отношении подчиненных клауз, являющихся аргументами матричных предикатов пропозициональной установки, речевой деятельности и эмотивных предикатов. В статье показывается, что эти контексты представляют собой еще один тип предложений наряду с Семейством предложений (Family of Sentences), которые способствуют проекции пресуппозиции жестких триггеров в большей степени, чем мягких триггеров. Причина кроется в различии между глобальным vs локальным контекстом проекции пресуппозиции: жесткие триггеры проецируются в глобальном контексте, в то время как мягкие триггеры проецируются в глобальном или в локальном контексте. Эксперимент, изложенный в статье, был задуман как верификационное задание, т. е. испытуемые должны были оценить информацию, представленную в вопросах, в соответствии с информацией, представленной в высказываниях. Информация в вопросах нарушала пресуппозицию высказываний. Следующие 6 русских пресуппозитивных триггеров были экспериментально протестированы: наречия опять и снова, частица тоже (жесткие триггеры), глаголы пропозициональной установки узнать, забыть и фазовый глагол забыть (мягкие триггеры). Триггеры занимали позиции в главной, подчиненной клаузе или в обеих клаузах. Было составлено 2 экспериментальных листа, так что в одном из них вопрос касался триггера в главной клаузе, а другой — триггера в подчиненной клаузе. В статье выявлено, что проекция пресуппозиции не является дефолтным языковым процессом, поскольку совместима с ошибками в прагматических рассуждениях даже для жестких триггеров в контекстах главной клаузы. Кроме того, впервые в статье исследуются комбинации мягких и жестких триггеров в контекстах главных и подчиненных клауз, и эти комбинации сопоставляются с единичными мягкими и жесткими триггерами.
Принято считать, что аспектуальную характеристику предложения в основном определяет наличие определенных видовых форм глагола в позиции вершины конструкции с учетом их лексической специфики, а каких-либо внеглагольных аспектуальных грамматических показателей в языках типа русского в принципе нет. Однако мы полагаем, что акциональный потенциал глагольной лексемы может реализоваться не только с помощью частных значений категории вида, но и с помощью приглагольных аспектуальных грамматических показателей, к каким мы относим частицу было и комплекс чуть (было) не. Иными словами, мы предлагаем рассматривать и частицу было, и комплекс чуть (было) не как приглагольные аспектуальные показатели типа тех, что стандартно используются в изолирующих языках, однако с той поправкой, что эти показатели имеют модальную составляющую, которая у частицы было является позитивной, а у комплекса чуть (было) не — негативной. В конструкции с частицей было эта частица обозначает такое положение вещей, при котором, как правило, желательная и ожидаемая Агенсом ситуация, выражаемая глаголом в прошедшем времени, несмотря на различные операции с ней, в конечном счете не осуществляется. В свою очередь, в конструкции с комплексом чуть (было) не этот комплекс обозначает такое положение вещей, при котором преимущественно нежелательная и неожиданная для Агенса или Экспериенцера ситуация, обозначаемая глаголом в прошедшем времени, потенциально могла бы осуществиться, и могли быть налицо некоторые признаки ее возможного осуществления, но она все же не осуществилась. Таким образом, и частица было, и комплекс чуть (было) не обозначают различные варианты нереализации ситуации, обозначаемой глаголом, к которому они относятся.
В статье исследуются клаузы со значением временного следования, вводимые союзами прежде чем, раньше чем, перед тем как и до того как, с точки зрения степени их интеграции с главной клаузой. На материале Национального корпуса русского языка обосновывается гипотеза, согласно которой степень интеграции адвербиальной клаузы взаимосвязана со степенью грамматикализации союза: чем слабее грамматикализован союз, тем выше степень интеграции вводимой союзом клаузы. Предварительный анализ демонстрирует ту же закономерность в поведении ряда других адвербиальных коннекторов — условных, причинных и уступительных союзов, а также дискурсивных маркеров, производных от союзов. Тем самым обратная связь между грамматикализацией союза и интеграцией клаузы имеет характер общей тенденции.
Задача исследования — систематизировать, оценить по степени грубости и другим стилистическим характеристикам около тридцати русских этнонимов экспрессивного и негативного характера, а также установить корреляции между социальными характеристиками носителей языка и оценкой слов, включая их владение. Для решения задачи были опрошены 200 респондентов. В результате установлены определенные корреляции между пониманием и оценкой этнонимов и возрастом и гендером респондентов, а также описано явление «негативного сдвига» у некоторых нейтральных этнонимов.
На материале трех лонгитюдных корпусов спонтанной детской речи (1;8–3;0) рассматривается усвоение форм 1-го лица местоимения-подлежащего и глагола-сказуемого, относящихся к грамматическому центру персональности. Впервые развитие механизма координации «субъект — предикат» сопоставляется со становлением пропозиционального отношения (установки) говорящего. Выявляются условия, «запускающие» оба грамматических процесса. Описывается общее и индивидуальное в усвоении детьми перволичных местоименно-глагольных высказываний и их коррелятов в различных синтаксических позициях.
В статье описываются глагольные каритивные конструкции норвежского языка, характеризуются их формальные и семантические свойства. Конструкции рассматриваются в порядке от семантически ядерных и формально наиболее простых к периферийным, благодаря чему удается сформировать общее представление о границах каритивной зоны норвежского языка и входящих в нее семантических подгруппах. В заключении статьи дается указание на некоторые участки каритивной зоны норвежского языка, для которых нет устойчивых и употребительных способов выражения.