William C. Wohlforth is a distinguished American political scientist, serving as a faculty member in the Government Department at Dartmouth College since 2000. He holds a degree in international relations from Beloit College and has experience working as a legislative aide in the U. S. House of Representatives. Dr. Wohlforth completed his graduate studies at Yale University, where he earned both an M. A. in international relations and a Ph. D. in political science. He has previously held academic positions at Princeton University and Georgetown University. Dr. Wohlforth’s scholarly expertise encompasses international security and foreign policy. His most recent publications include America Abroad: The United States’ Global Role in the 21st Century (Oxford University Press, 2018), co-authored with Stephen G. Brooks, and the forthcoming A Measure Short of War: A Brief History of Great Power Subversion (Oxford University Press, December 2024), co-authored with Jill Kastner.
В начале 2000-х гг. известный советский и российский историк Арон Гуревич (1924–2006 гг.) справедливо указывал на своеобразный теоретикометодологический нигилизм, а также стихийный позитивизм, присущие отечественной гуманитарной науке. Во многом это стало реакцией на советские практики насаждения марксизма в обществознании1. Как следствие, сдержанное, если не скептическое, отношение к теоретическим обобщениям, а также стремление к описанию явлений в соответствии с принципом немецкого историка Леопольда фон Ранке “wie es eigentlich gewesen” (как оно было на самом деле), без широких теоретических обобщений и с фокусом, прежде всего, на качественной эмпирике, «полевом» материале, глубоком знании источников2. Учитывая, насколько именно историческая наука повлияла на формирование российской школы международных исследований, это замечание имеет чрезвычайную важность.
В статье анализируется процесс формирования и утверждения польского популизма на современном этапе в лице правящей партии «Право и справедливость» (ПиС, Prawo i Sprawiedliwosc) с применением теоретического аппарата неоинституционализма, а также исторического и сравнительного подходов. Рассматриваются как общие черты популизма, так и особенные для Восточной Европы. Также изучается процесс развития представлений, практик и результатов, способствующих укоренению популистских ценностей и картины мира в польском общественном сознании в рамках концепции колеи зависимости (path dependence). В заключительной части описываются сущностные ориентиры, идеология, программа и электорат ПиС. Партия сравнивается со своим главным конкурентом «Гражданской платформой» (ГП, Platforma Obywatelska) с точки зрения стратегии, также упоминаются конкретные результаты правления ПиС. Польша отличается слабыми и неустойчивыми связями между избирателями и партиями, что приводит к отсутствию стабильной социальной базы поддержки у партий и, в свою очередь, ведет к их постоянному дроблению, высокой партийной волатильности. Партии в Польше исторически являются организациями с самым низким уровнем общественного доверия. В подобном контексте партии, которые смогут по-настоящему привлечь избирателя, моментально окажутся в более выгодном положении. Одним из наиболее подходящих методов потому являются простые, зачастую примитивные лозунги, непримиримость дискурса, агрессивность риторики, невыполнимые обещания всеобщего изобилия, резкое противопоставление себя всем остальным и отказ от демократических норм представительства в пользу сильного лидерства, то есть классический популизм.
За последние полвека усиление роли негосударственных акторов в мировой политической системе привело к изменениям не только в сфере международных отношений, но и в других областях политической жизни, среди которых и языковая политика. Перестав быть прерогативой государства и его институтов, она преобразовалась в область политических отношений по вопросам языка между государством и разными негосударственными акторами в рамках так называемой политики языка. Несмотря на то что эта область подразумевает процессы внутри национальных границ, ее участники могут быть как внутренними, так и ассоциированными с внешними акторами, особенно в случае, когда население страны или его часть связаны с kin-states. Наглядным примером такой ситуации является постсоветская Республика Молдова, политический спектр которой разделен между пророссийскими молдовенистскими акторами и сторонниками румынизма. Первые выступают за существование самостоятельной молдавской нации и использование глоттонима «молдавский» для государственного языка, а также придерживаются интернациональной советской традиции управления многообразием, в основе которой лежит русский как язык межнационального общения. Прорумынские силы продвигают румынскую идентичность языка для всего населения республики. Цель статьи - определить актуальный состав акторов политики языка в Молдове на современном этапе. Результаты исследования показывают, что за годы независимости политика языка в республике эволюционировала от противостояния между государством и интеллектуальной элитой до самостоятельной области отношений между разного рода акторами, причем прорумынская группа представляется более влиятельной. При этом наблюдается серьезное ослабление роли государства в политике языка, чьи институты превратились в инструмент борьбы между негосударственными акторами и не способны поддерживать стабильность конституционных основ молдавского государства.
Черкесское этнонациональное движение - одно из самых заметных в России. Дополнительный «вес» адыгский активизм получил благодаря наличию крупных диаспор в Турции, Сирии, Иордании, а также диаспор в Израиле, странах Западной Европы и США. В 1990-е гг. черкесские националисты заявляли о планах по созданию единой Черкесии - либо в составе России, либо в качестве самостоятельной политии. Такие радикальные сценарии не были приняты большинством умеренных адыгов. При этом черкесские активисты нуждались в проекте, который мог бы объединять адыгов в России и мире и поддерживать черкесское движение на ходу. Таким проектом стало содействие переселению черкесов диаспоры на Кавказ. Возвращение адыгов из-за рубежа исторически было важным пунктом программы черкесского движения, но после краха планов по созданию единой Черкесии и начала всестороннего кризиса в Сирии, заставившего тамошних адыгов искать убежища, эта идея вышла на первый план. Цель исследования - показать, как черкесские организации в России и в диаспорах используют проект возвращения для решения собственных задач. Продемонстрировано, что адыгское движение меняется: среди российских адыгов снижается радикализм, растет запрос на конструктивный диалог с государством в обмен на содействие с управляемым переселением. Турецкие организации не особо поддерживают идею о возвращении на Кавказ, поскольку она может ослабить черкесское движение в Турции.
В представленной статье автор анализирует особенности и направления развития коллективной исторической памяти в Косово как регионе со спорным международным политическим статусом. Целью исследования является анализ политики памяти, проводимой региональными политическими элитами Косово, которая содействует консолидации политической идентичности региона. Автор анализирует роль и место истории и представлений о прошлом в дискурсе, формируемом элитами современной Приштины. Методологически статья актуализирует достижения междисциплинарной историографии, представленной мемориальным поворотом, и исследований, сфокусированных на анализе национализма как фактора развития и трансформации мемориальных культур. Новизна исследования состоит в изучении актуального этапа в развитии исторической политики в Косово как регионе со спорным политическим статусом, стремящимся к институционализации и признанию как нации-государства. В статье показано, что: 1) политические элиты современного Косово активно используют реальный и символический потенциалы коллективных представлений о прошлом, 2) историческая политика в Косово и формируемая ее участниками мемориальная культура отличаются высокой степенью идеологизации, 3) национализм является важнейшим фактором, определяющим основные векторы и траектории развития исторической политики и мемориальной культуры. Предполагается, что политика памяти, приводимая элитами, в целом отличается тенденцией к сочетанию этнического и гражданского албанского национализма, высоким уровнем политизации и идеологизации истории, ее активным использованием и инструментализацией в публичных и общественных пространствах, что превращает коллективные представления о прошлом в фактор мемориальной конфронтации и войн памяти.
Статья посвящена исследованию племенных структур ОАЭ как негосударственных акторов. Автор уделяет особое внимание определению понятия «племени» в Арабском мире и его интерпретации применительно к странам Персидского залива и, в частности, ОАЭ как одной из наиболее сложных племенных систем региона. Исследуется вопрос племенной идентичности и ее проявления на современном этапе, а также влияния на позиции племен как политических акторов. Опираясь на классификацию негосударственных акторов В. В. Наумкина и В. А. Кузнецова, автор исследует племя как локального и ориентированного на государство актора. Выделяются три ситуации, в которых племя как актор может проявляться наиболее отчетливо. Автор приходит к выводу, что племена нельзя считать полноценным негосударственным актором, однако они сохраняют значительный потенциал для мобилизации политических действий в случае кризисных ситуаций.
В работе исследуется проблематика «Нового космоса» и все большего вовлечения частных космических компаний в военную деятельность государств мира на примере США. Рассматриваются конкретные направления работы частных космических компаний, анализируются интересы государственных ведомств в части подключения негосударственных акторов к реализации задач обороны. Оцениваются возможные последствия таких тенденций для международной безопасности.
Феномен асимметричного конфликта отражает несколько важных закономерностей вооруженных конфликтов послевоенного периода: преобладание внутренних конфликтов над межгосударственными конфликтами; их интернационализация за счет участия в них других стран, международных организаций или негосударственных акторов; прямое или опосредованное участие великих держав в таких конфликтах; наибольшее число вооруженных конфликтов происходит в странах Азии, Африки и Ближнего Востока. Вооруженные конфликты послевоенного периода нередко называют «прокси-войнами», так как прямым участникам конфликта оказывают поддержку внешние акторы - государства или негосударственные акторы. Предметы конфликтов между государствами и негосударственными акторами часто имеют политическую природу. Произошло преодоление принципиального различия между внутренней и внешней политикой. Послевоенный период показывает постепенное изменение отношения к участию негосударственных акторов в вооруженных конфликтах, что отражается в признании легитимности их как участников конфликта, переговоров и заключения соглашений о прекращении военных действий. Происходит легитимация самих негосударственных акторов вооруженных конфликтов как представителей интересов определенных групп населения. Миротворческая деятельность ООН после окончания холодной войны подтверждает эти изменения. Исследование участия негосударственных акторов в вооруженных конфликтах показывает расширение повестки и методологии изучения вооруженных конфликтов послевоенного времени, что отражает существенные изменения практики международных отношений. Эти изменения касаются того, кто признается легитимным участником международных отношений, какую роль играют негосударственные акторы в вооруженных конфликтах и какое отношение к негосударственным акторам существует у других участников международных отношений - государств, международных правительственных и неправительственных организаций.
Интервью с Мариной Михайловной Лебедевой, заведующей Кафедрой мировых политических процессов МГИМО МИД России.