Объектом исследования является единство криминалистической характеристики и особенностей расследования преступлений, совершенных в отношении лиц, не достигших совершеннолетнего возраста. Рассмотрена история появления научного феномена «криминалистическая характеристика преступлений» и многообразие точек зрения отечественных ученых относительно его определения. Автором самостоятельно выделены наиболее значимые структурные элементы криминалистической характеристики рассматриваемых преступлений, раскрыто их содержание, в частности, с учетом современного состояния развития информационно-телекоммуникационных технологий и их влияния на преступность. Отмечено негативное воздействие цифровизации, детерминирующей определенное расширение содержания структурных элементов криминалистической характеристики преступлений, на процесс их раскрытия и расследования. Сделан вывод о том, что характеристика личности несовершеннолетнего потерпевшего и сведения о ней безусловно предопределяют содержание иных структурных элементов криминалистической характеристики рассматриваемых преступных деяний. Методологическую основу составил комплекс общенаучных и частнонаучных методов, позволяющих обеспечить объективность и всесторонность исследования. Историко-правовой метод позволил выявить особенности становления и развития криминалистической характеристики преступлений. Формально-юридический метод способствовал обеспечению системного анализа и толкованию норм действующего законодательства, эмпирический метод - изучению материалов судебной и правоприменительной практики, статистический и социологический методы - анализу официальных статистических данных, анкетированию работников органов прокуратуры. Автором также использованы логический, диалектический, индуктивный, дедуктивный методы, описание, анализ и синтез. Отдельные положения исследования демонстрируют новый подход к формированию и практическому применению характеристики личности несовершеннолетнего потерпевшего и сведений о ней для процесса расследования преступлений и последующего доказывания по уголовному делу. Автором подчеркнута значимость установления точного возраста ребенка (подростка) и выявление факта осведомленности о нем виновного лица, предложены варианты разрешения обозначенной проблемы. Анализ личности субъекта преступления позволил автору внести предложения относительно видов его взаимоотношений (степени знакомства) с несовершеннолетним потерпевшим, знание которых способствует построению и проверке следственных версий, организации и планированию расследования рассматриваемых преступлений. Обоснована безусловная ценность криминалистической характеристики преступлений для качества, полноты и объективности их расследования, что обусловливает выбор определенных следственных и иных процессуальных действий, соответствующую тактику и индивидуальность их проведения, в частности, обязательность привлечения лиц, обладающих специальными знаниями.
Современный этап развития государственности характеризуется нарастанием процессов институционального размывания демократических норм и правовых ограничений, ранее считавшихся неотъемлемой частью либерального конституционализма. Во многих странах, формально сохраняющих демократические процедуры, наблюдается устойчивая тенденция к эрозии сдержек и противовесов, утрате реальной независимости судебной власти и ослаблению парламентского контроля. Эти процессы особенно наглядны в рамках так называемой «мягкой автократии», при которой внешняя правовая оболочка используется для легитимации антидемократической практики. Указанные явления нельзя сводить исключительно к внутренним сбоям в правоприменении - они представляют собой системную трансформацию основополагающих конституционных принципов. В данном контексте усиливается интерес к исследованию трансформации верховенства права и его подмены имитационными механизмами. Предметом настоящего исследования выступают кризисные проявления в функционировании демократических институтов и деградация правовой государственности как выражение перехода от субстантивного к формальному конституционализму. На этом фоне актуализируется задача концептуального переосмысления роли публичных властей, институтов гражданского общества и правовых процедур в условиях «постлиберального поворота». Методологическая основа исследования включает сравнительно-правовой, институциональный и критико-нормативный подходы, позволяющие проанализировать эволюцию конституционных режимов с точки зрения устойчивости демократических практик. Новизна исследования заключается в попытке системного осмысления кризиса демократии и права не как изолированных отклонений, а как следствия более глубокой трансформации политико-правового порядка. Предлагается рассматривать данные явления сквозь призму концепции адаптивного конституционализма, способного выявлять признаки имитации и скрытой деконституционализации. Установлено, что формальное соблюдение процедур не гарантирует подлинной реализации принципов правового государства. Более того, юридические инструменты всё чаще становятся объектом политической инструментализации. В работе акцентируется внимание на роли конституционных судов как потенциальных акторов правового сопротивления трансформации, при условии их институциональной независимости и социальной легитимности. Также рассматриваются возможности гражданского общества в восполнении дефицита представительности и подотчётности власти. В заключение подчёркивается необходимость переоценки традиционных моделей конституционного анализа с учётом текущих вызовов демократической эрозии.
В статье исследуется проблема формирования судебной практикой необоснованного исключения из принципа единства судьбы земельных участков и недвижимости и норм о переходе права собственности на землю при отчуждении недвижимости в случаях, когда продавцом части здания выступает публично-правовое образование. Прослеживается динамика рассмотрения конкретного дела при первичном и повторных рассмотрениях в судах всех инстанций. Автором сопоставляется правоприменительный подход в нормами права и позицией ученых в правовой доктрине, а также выявляется существенное отличие. Целью исследования является анализ коллизии между законодательным закреплением равенства субъектов гражданских правоотношений и судебной практикой, создающей изъятия из этого принципа в пользу публично-правовых образований, а также оценка последствий такого подхода. Методология исследования основана на детальном анализе конкретного судебного дела, сравнительно-правовом анализе противоречивых судебных актов и обзоре доктринальных позиций. Наряду с этим выделены ключевые проблемы: формирование судебной практикой привилегированного положения государства-продавца без надлежащего законодательного регулирования; использование судами вырванных из контекста фраз судебных актов ВС РФ. Научная новизна заключается в доказательстве тезиса о подмене законодательного регулирования судебной практикой: впервые на материале «цепочки» взаимосвязанных судебных актов (2024-2025 гг.) раскрыт алгоритм формирования привилегий для государства через некорректное цитирование и контекстуальное искажение правовых позиций ВС РФ, что ведет к нарушению принципа верховенства закона и требует незамедлительного законодательного ответа. Сделан вывод о недопустимости установления таких изъятий судебной практикой в обход закона и о необходимости законодательного разрешения выявленной коллизии путем внесения четких поправок в ст. 552 ГК РФ или специальный федеральный закон для закрепления соответствующих исключений, что обеспечит правовую определенность и соблюдение принципа верховенства права, а также единства судебной практики.
В рамках представленной статьи исследуется опыт России, СНГ, КНР и ЕС в области регулирования применения генеративного ИИ. Данное исследование охватывает практический блок вопросов в части обязательных требований для поставщиков услуг генеративного ИИ, основные формы ответственности за нарушение национального и наднационального законодательства. Кроме того, исследуется разница в части определения генеративного ИИ и основной блок доктринальных исследований в представленных юрисдикциях. На основе проведенного исследования сформулированы предложения по последующему совершенствованию отечественного регулирования применения генеративных моделей ИИ. Предметом исследования выступают общественные отношения с применением генеративных моделей ИИ в частно правовом и публичном поле. Объект исследования - нормативные документы, рекомендации и иные документы, регламентирующие применение генеративных моделей ИИ в странах ЕС, КНР, РФ и модельный закон СНГ, академические публикации по исследуемой проблематике, а также отдельные примеры судебной практики. Методология исследования включает комплекс философских, общенаучных, специально-научных методов познания, включая, диалектический, системный, структурно-функциональный, герменевтический, сравнительно-правовой, формально-юридический (догматический) и др. В рамках представленного исследования, как указано в названии статьи, особый акцент делается на проведении сравнительно-правового исследования регулирования применения генеративных моделей ИИ. В рамках представленного исследования глубоко (по статейно) проанализирована нормативно правовая база исследуемых стран и наднациональных объединений в контексте регулирования генеративного ИИ. Определены отличительные черты регулирования как на уровне дефиниций, так и на уровне требований к поставщикам услуг генеративного ИИ. В выявленных отличиях в регулировании применения генеративного ИИ, сформулированы потенциальные предложения по имплементации ряда зарубежных регулятивных подходов для России, с учетом специфики становления отечественного регулирования генеративных моделей ИИ. Представленные в результате проведенного исследования предложения могут найти свое отражение в законодательной и правоприменительной практике соответствующих органов власти осуществляющих контроль и надзор за деятельностью поставщиков услуг генеративного искусственного интеллекта в России, а также будут интересны для юристов практиков занимающихся сопровождением проектов использующих генеративный ИИ.
В современном мире вопросы безопасности в самом широком смысле приобретают особое значение. Не последняя роль отводится проблемам обеспечения продовольственной и экологической безопасности. Производство качественной и безопасной сельскохозяйственной продукции и обеспечение ее доступности для населения отвечает национальным интересам Российской Федерации. Употребление в пищу растениеводческой продукции, произведенной на загрязненных пестицидами и агрохимиками землях, а также продукции животного происхождения, изготовленной из сельскохозяйственного сырья, не отвечающего требованиям безопасности (к примеру, мяса зараженных животных), может нанести серьезный вред здоровью человека. Целью исследования является выявление соотношения понятий «экологический вред» и «экогенный вред», а также значение и возможность применения последнего для обеспечения безопасности сельскохозяйственной продукции животного происхождения. В статье с использованием общенаучных и специальных методов (анализа, обобщения, формально-юридического, сравнительного-правового и др.) раскрыты доктринальные подходы ученых к вопросам обеспечения безопасности сельскохозяйственной продукции, определения экогенного вреда, сформулированы предложения по уточнению данного понятия. В статье определено, что фера животноводства имеет дело с живыми организмами. И хотя формально-юридически сельскохозяйственные животные не относятся к животному миру, а являются с точки зрения гражданского законодательства «имуществом», от этого они не перестают быть частью природы, своеобразным «природным ресурсом», компонентом природной среды, подобно тому, как земля, признанная недвижимым имуществом, остается при этом природным объектом и природным ресурсом. Научная новизна статьи состоит в обосновании целесообразности расширения понятия «экогенного вреда», сформировавшегося в теории экологического права, посредством отнесения к нему не только вреда здоровью, причиненного «негативным воздействием окружающей среды», как это принято сейчас, но и вреда, возникшего в результате совершения экологических и смежных с ними «экологизированных» правонарушений (ветеринарных, санитарно-эпидемиологических и др.), что в большей степени соответствует норме ст. 42 Конституции РФ.
Предметом настоящего исследования является совокупность уголовно-правовых и криминологически значимых характеристик, определяющих влияние персонологических особенностей водителей средств индивидуальной мобильности (далее - это СИМ) на квалификацию деяния и индивидуализацию наказания, при наступлении тяжких последствий ДТП. Цель работы - выявить роль персонологического фактора при квалификации и назначении наказания за деяния, связанные с эксплуатацией электросамокатов. Практическая значимость предлагаемой в настоящем исследовании шкалы заключается в возможности её применения при индивидуализации наказания, формировании профилактических программ, а также при регламентации допуска к эксплуатации СИМ в условиях риска повышенной аварийности, что, в свою очередь, способствует унификации правоприменительной практики и повышению эффективности превентивных мер в рассматриваемой сфере. Методологическую основу составляют диалектическая парадигма соотношения биологического и социального, криминологическая теория интегрального риска, когнитивно-психологическая концепция транспортной компетентности. Сравнительно-правовой - сопоставление нормативных конструкций выявление пробелов в законодательстве; моделирование - разработка концепта «шкалы персонологической опасности водителя СИМ» (ШПО-СИМ) как инструмента экспертизы при назначении наказания. Результаты исследования показывают трансформацию нормативно-правовой парадигмы: в отсутствие специализированного состава преступления происходит смещение акцента с формальных критериев механического транспортного средства на индивидуально-личностные характеристики субъекта. Представляется целесообразным скорректировать диспозицию статьи 264 УК РФ, расширив её действие на действия лиц, управляющих СИМ и нарушивших установленные федеральными нормативно-правовыми актами и правилами эксплуатации СИМ требования, если такие действия повлекли тяжкий вред здоровью либо смерть потерпевшего. Внесение соответствующих изменений позволит преодолеть существующий пробел в характере уголовно-правовой защиты в сфере микромобильности, а также обеспечит латеральную согласованность с нормами ст. 264 и ст. 268 УК РФ, что отвечает принципу системности и внутренней непротиворечивости уголовного законодательства. Кроме того, предлагается разработанная шкалу персонологической (криминологической) опасности пользователей СИМ, базирующуюся на сочетании факторов правонарушающего поведения, степени соблюдения правил дорожного движения и индивидуально-психологических характеристик субъекта.
Актуальность темы исследования заключается в значимости судебного конституционного контроля как ключевого института, обеспечивающего стабильность и развитие конституционного строя в современных правовых системах. В условиях трансформации конституционализма, сопровождающейся глобализацией, цифровизацией и растущими вызовами для национальных суверенитетов, роль судебных органов в защите Конституции становится все более заметной и многозадачной. Проблема гармонизации судебного контроля в рамках плюралистичных правовых систем и на фоне конкурирующих юрисдикций остаётся нерешённой, что вызывает правовую неопределённость и риски правовой фрагментации. Тема судебного контроля актуальна в свете активизации правового активизма судов, а также их роли в правотворчестве и обеспечении баланса интересов в условиях политических и социальных изменений. Особую значимость она приобретает в контексте постклассического конституционализма. В этой связи исследование проблемы гармонизации судебного контроля направлено на выявление путей интеграции национальных судебных систем в контексте глобальных правовых стандартов и региональных институтов. Методология исследования основывается на компаративном и институциональном подходах, что позволяет провести анализ различных моделей судебного конституционного контроля в разных государствах и на разных уровнях. Для этого использованы методы анализа судебной практики, а также историко-правовой и нормативный подходы. Новизна исследования заключается в интеграции различных теоретических и практических подходов к судебному конституционному контролю в условиях глобализации и трансформации правовых систем. В статье сделан акцент на изменениях в роли судов, их взаимодействии с политическими и социальными процессами, а также на новых вызовах, которые требуют переосмысления границ судебной власти. Показано, как конституционный контроль становится не только инструментом защиты Конституции, но и фактором правового прогресса и устойчивости в условиях кризиса представительства. Обосновывается необходимость институционализации судебного взаимодействия, усиления правовой ответственности судей и укрепления связей между правосудием и обществом. В заключение подчеркивается важность цифровизации судебного производства для усиления подотчетности судов и повышения эффективности их контроля. Разработка предложений по гармонизации судебного контроля может стать основой для дальнейших изменений в национальных конституционных системах и международной правовой практике.
Предметом исследования выступает механизм правового регулирования процессов реализации национальных программ в сфере научно-технологического развития Российской Федерации. В работе проведен анализ теоретико-правовых основ данного института; рассмотрены целевые направления развития правового регулирования, указанные в Национальных проектах и иных документах, регулирующих достижение национальных целей развития; проанализировано текущее состояние и соответствие имеющихся правовых механизмов поставленным приоритетам; выявлены недостатки и коллизии в сфере регулирования научно-технологического развития; предложены меры по совершенствованию его нормативного регулирования и организационно-правовых форм практической реализации положений документов стратегического планирования. Особое внимание уделяется тому, что в документах, содержащих основополагающие принципы государственной политики в этой области, уделено недостаточно внимания правовому регулированию, в основном заявляются цели и задачи, а также планируемые к достижению результаты. Обосновывается необходимость дополнить и расширить вопросы регулирования направлений технологического развития как вновь принятыми нормативными правовыми актами, так и внесением изменений в уже имеющиеся. Для проведения исследования использовалась методология, включающая аналитический обзор документов стратегического планирования, нормативной правовой базы, проектов нормативных правовых актов и научной литературы по предмету исследования, обобщение и систематизация данных, формирование предложений по разрешению выявленных проблем. Результаты исследования показали недостаточность имеющейся правовой базы для эффективной реализации мер по достижению научно-технологического развития. Так не выработаны основные критерии и перечень показателей оценки эффективности деятельности федеральных органов исполнительной власти, для достижения приоритетных направлений научно-технологического развития. Правовые нормы, которые обусловливают конкретные шаги по реализации основных направлений научно-технологического развития Российской Федерации на текущем этапе реализации Национальных проектов, находятся в стадии становления, что соответствует критериям, которые указаны в основополагающих документах. Новизна исследования заключается в выявлении и обосновании потенциала механизма правового регулирования в сфере научно-технологического развития. Предлагаются конкретные пути улучшения правового регулирования по каждому из семи направлений научно-технологического развития. В частности предлагаются изменения в Федеральный закон № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» и рекомендации по созданию технологического кодекса.
В данной статье рассмотрены концепции «личной информациии» в Законе КНР «О защите личной информации» и «персональными данными» в ФЗ РФ «О персональных данных». Предметами статьи являются концепции «личной информациии» и «персональных данных». Для анализа подходов к определению этих понятий использованы три теории: теория идентификации, теория связей и теория конфиденциальности. Основное внимание уделено различиям и сходствам в концепциях «личной информации» и «персональных данных», а также их классификации в рамках права Китая и России. Проанализированы сходства и различия между этими двумя понятиями в соответствии с законодательством двух стран. Цель статьи заключена в выяснении сходств и различий между понятиями «личная информация» и «персональные данные», используемыми в китайском и российском законодательстве, путем сравнения и анализа их теоретических основ, дефиниционных подходов, истории возникновения понятий и причин их использования, а также основных классификаций. Основные методы исследования, применяемые в данной работе, включают анализ литературы и сравнительный анализ законодательства. Основными выводами статьи является отсутствие существенной разницы в содержании между «личной информацией» в Законе КНР «О защите личной информации» и «персональными данными» в ФЗ РФ «О персональных данных». Понятие личной информации и персональных данных, безусловно, является основой защиты личной информации. Однако многочисленные проблемы, выявленные в судебной практике, отражают неопределенность концепции личной информации и сложность её применения на практике. С развитием технологий в эпоху больших данных защита личной информации сталкивается с новыми вызовами. Особенно на фоне фрагментации данных, когда отдельная информация может быть связана, объединена и сопоставлена, что позволяет вновь идентифицировать конкретного человека. Такая динамичность и изменчивость делают традиционные фиксированные концепции сложными для применения в реальных условиях. Поэтому будущее законодательство должно сохранять гибкость и эластичность в определении личной информации. Адаптироваться к изменениям в развитии информационных технологий и постоянно корректировать и совершенствовать соответствующее законодательство в соответствии с реальной ситуацией.
В работе рассмотрены некоторые особенности уголовно-правового содержания терминов «публичный призыв» и «пропаганда». Автор работы отмечает, что в настоящее время современная обстановка демонстрирует необходимость в предупреждении различных форм деструктивного воздействия на всех членов общества. Повышенное внимание к названным категориям уголовного права связано, в том числе, с ростом информационных угроз в цифровом пространстве; с необходимостью соблюдения баланса между дозволенным и преступным поведением; со сложностью теоретического и практического значения и т. д. В рамках работы автором предпринята попытка определения понятий «публичный призыв» и «пропаганда» с помощью трёх приёмов: анализ понятия с использованием дедуктивного инструментария; апелляция к мнениям учёных; учёт легальных подходов к интерпретации интересующих терминов. В процессе проведенного исследования использован комплекс общенаучных и частно-научных методов, который позволил всестороннее изучить особенности уголовно-правового содержания терминов «публичный призыв» и «пропаганда». В основу исследования положен всеобщий диалектический метод познания, позволяющий изучить объективно существующие закономерности, сущность и содержание названных терминов. В результате проведённого исследования делается ряд выводов. В частности, установлено, что в настоящее время существуют легальные определения терминов «публичный призыв к осуществлению террористической деятельности», «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» и «пропаганда терроризма». Однако стоит заметить, что уголовное законодательство не ограничивается указанием на публичный призыв и пропаганду только в рамках данных преступных посягательств. В работе предложено авторское видение терминов «публичный призыв» и «пропаганда» в контексте уголовного права. Помимо этого, установлено, что изученные термины схожи, но отличаются друг от друга. В связи с этим предложены критерии их разграничения по содержанию и целевому значению. В частности, по содержанию призыв подразумевает прямое побуждение к конкретному действию, а пропаганда - системное распространение идей для формирования мировоззрения. По целевому значению призыв направлен на стимулирование немедленного деяния, а пропаганда на долгосрочное изменение убеждений или ценностей.