Предметом исследования является влияние информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) на формирование и развитие политической экосистемы общества. В статье анализируются и сравниваются два ключевых подхода - сетевой и экосистемный, раскрывающие разные аспекты цифровой трансформации социально-политических процессов. Особое внимание уделяется необходимости интеграции этих подходов для более глубокого и комплексного анализа политической экосистемы в условиях цифровизации. Автор предлагает теоретическую модель, объединяющую сетевые и экосистемные концепции, что позволяет учитывать как динамику горизонтальных взаимодействий, так и устойчивость системы. Исследование охватывает вопросы гражданской идентичности, децентрализации власти и самоорганизации, демонстрируя, как цифровые платформы и патриотический контент способствуют укреплению социальной сплоченности и трансформации политической среды. Работа предлагает авторское определение политической экосистемы общества, отражающее сложность и многомерность социальных процессов в эпоху цифровизации. Методология исследования основана на сравнительном анализе сетевого и экосистемного подходов с целью их интеграции для создания комплексной модели политической экосистемы. Используется анализ теоретических концепций, представленных в трудах ведущих исследователей, а также концептуальное моделирование, направленное на формирование авторской модели политической экосистемы общества. Новизна исследования заключается в разработке и обосновании интегрированной модели политической экосистемы, которая сочетает в себе принципы сетевого и экосистемного подходов. Основными выводами проведенного исследования являются положения о том, что информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) играют ключевую роль в формировании горизонтальных политических структур, обеспечивая децентрализацию власти и самоорганизацию гражданского общества. Особым вкладом автора в исследование темы является формулирование авторского определения политической экосистемы как динамичной системы, где центральное место занимают информационные потоки и межсетевые взаимодействия. Важным результатом исследования является выявление факторов, обеспечивающих устойчивость и адаптивность политической системы в условиях цифровизации. Практическая значимость работы проявляется в возможности использования разработанной модели для анализа современных политических процессов, прогнозирования их развития и формирования стратегий цифрового взаимодействия между государственными институтами и обществом.
В рецензии рассматривается опубликованная в 2024 г. монография О. Р. Айрапетова «История внешней политики Советского государства в 1918–1941 годы», которая представляет одно из наиболее детальных на сегодняшний день исследований внешнеполитической деятельности СССР в межвоенный период. Опираясь на богатую историографию, как отечественную, так и зарубежную, и привлекая разнообразные источники, автор представляет читателю широкую палитру событий, сопровождавших появление на политической карте мира Советского Союза и его превращение в важного международного игрока. В этом процессе автор выделяет четыре этапа: 1917–1922 гг. (период Гражданской войны и интервенции), 1920-е — начало 1930-х годов (период становления советской внешней политики, отмеченный рядом международных кризисов), начало 1930-х — 1939 г. (борьба СССР против военной опасности в Европе и его участие в системе коллективной безопасности), 1939–1941 гг. (подготовка СССР к военному столкновению с Германией). Отличительной чертой рассматриваемой работы является глубокая контекстуализация реконструируемых явлений и событий. В связи с этим рецензент отмечает, что предметом исследования выступает не столько внешняя политика СССР, реализуемая Наркоматом иностранных дел, сколько его «большая стратегия», в рамках которой дипломатия играет роль лишь одного из инструментов наряду с экономическим строительством, военным планированием и разведывательной работой. В своем труде автор выдвигает ряд новых для отечественной историографии идей, утверждая, в частности, что СССР в 1920–1930-е годы находился лишь на пути превращения в великую державу, не будучи признанным таковой на международном уровне и не имея соответствующего влияния на события в мире. Другой важной идеей является критическая оценка деятельности М. М. Литвинова на посту наркома иностранных дел. Автор рецензии солидаризируется с этим тезисом и полагает, что в течение предвоенного десятилетия советский НКИД неверно оценивал потенциал политики коллективной безопасности и возможности ее согласования с национальными интересами СССР. По мере того как это противоречие становилось очевидным, политические и аппаратные позиции М. М. Литвинова ослабевали, что в итоге привело к его отставке в 1939 г. В заключение автор рецензии отмечает, что рассматриваемый в монографии период имел определяющее значение для оформления новой российской/советской внешнеполитической стратегии, а потому заслуживает дальнейшего осмысления в рамках отечественной науки.
Обычно политику США на Корейском полуострове в годы холодной войны рассматривают через призму логики биполярного противостояния и советско-американской борьбы за сферы влияния. Между тем международные взаимодействия на уровне корейской региональной подсистемы не сводились к жесткому размежеванию государств на два противоборствующих лагеря и характеризовались большей сложностью и непредсказуемостью. В настоящем исследовании предпринята попытка показать, что политика США была определяющим, но далеко не единственным фактором в становлении и развитии региональной подсистемы международных отношений на Корейском полуострове и корректировалась с учетом действий иных акторов. В первом разделе статьи выявляется тенденция к трансформации относительно мирной ситуации вокруг Кореи после окончания Второй мировой войны в сторону напряженного соперничества сверхдержав и разделения полуострова на два враждебных друг другу корейских государства. Автор отмечает, что экспорт биполярности в Корею осуществлялся тогда при активном содействии США, не желавших допустить чрезмерного усиления позиций СССР в регионе. Во втором разделе подробно рассматривается роль США в Корейской войне и ее последующем урегулировании. Подчеркивается, что уже тогда Вашингтон вопреки своим ожиданиям столкнулся с противодействием ряда региональных игроков и осознал необходимость поиска альтернативных стратегий участия в корейских делах. В третьем разделе выявляются конкретные шаги США, направленные на сокращение своего присутствия в Южной Корее, и анализируется реакция региональных игроков на изменения в американском внешнеполитическом курсе. В частности, показано, как американо-китайское сближение в 1970-е годы повлияло на эволюцию региональной системы безопасности в сторону многополярности и разрядки международной напряженности. В заключение делается вывод, что трендом региональной политики США в 1940–1970-е годы было осознанное и постепенное снижение степени своей вовлеченности в корейские дела за счет перераспределения обязательств между союзниками и привлечения новых акторов в процесс корейского урегулирования. При этом автор отмечает, что стратегический подход к корейской политике, выбранный США еще в годы холодной войны и основанный на системе многосторонних альянсов, сохраняет актуальность по сей день, помогая американскому руководству эффективно поддерживать свое присутствие на Корейском полуострове на современном этапе развития международных отношений.
В течение почти 80 лет после окончания Второй мировой войны военно-политические союзы Соединенных Штатов находились в центре регионального порядка как в Западной Европе, так и в Восточной Азии. В настоящее время послевоенная сеть альянсов США остается ключевым компонентом их политики в области международной безопасности, в основе которой лежит сохранение военного превосходства над нынешними и потенциальными соперниками на Евразийском континенте. При этом подходы США к выстраиванию союзнических отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе с самого начала отличались ярко выраженной спецификой. Чтобы лучше понять ее, а также выявить общие принципы формирования региональной политики США, представляется целесообразным обратиться к изучению генезиса так называемой Сан-Францисской системы — комплекса военно-политических договоренностей Вашингтона с азиатскими странами, сложившегося в первые годы холодной войны. Ядром этой системы стала серия соглашений между США и рядом региональных игроков, включая Японию, Филиппины, Австралию, Новую Зеландию, Республику Корея и Тайвань. В статье подробно проанализированы ход переговоров и содержание договоров между Соединенными Штатами и каждой из указанных стран. Эти договоры, по мнению автора, можно условно разделить на «гарантийные» и «перестраховочные». Примером договора первого типа служит тройственный Тихоокеанский пакт безопасности с Австралией и Новой Зеландией, который обеспечивал союзникам гарантии со стороны США в случае возрождения японского милитаризма. К «перестраховочным» следует отнести договоры о взаимной безопасности с Республикой Корея и Тайванем. Заключая их, США стремились, с одной стороны, обеспечить безопасность важных для стратегии «отбрасывания коммунизма» союзников, а с другой — застраховаться на случай авантюрных шагов их руководителей, минимизировав риск собственного вовлечения в ядерную войну с «коммунистическим блоком». Для описания получившейся структуры союзнических отношений стали использовать образ «колеса с втулкой и спицами». Такая «геометрия» связей «тихоокеанского кольца» оказалась достаточно устойчивой, и, как следствие, Сан-Францисская система, которая первоначально носила ситуативный характер, продолжает, пусть и в несколько измененном виде, существовать по сей день.
В годы Второй мировой войны проблема колоний занимала одно из ключевых мест в противостоянии антигитлеровской коалиции странам «оси», она же оказалась в центре обсуждения союзниками перспектив послевоенного мирового устройства. В этом контексте особого внимания заслуживают взгляды представителей американского экспертного сообщества, аффилированных с Советом по международным отношениям. Объединив правительственных чиновников, финансистов, промышленников, юристов с Уолл-стрит и преподавателей университетов Лиги плюща, Совет превратился в уникальную экспертную площадку, которая оказывала значительное влияние не только на ход общественно-политических дискуссий по вопросу о будущем миропорядке, но и непосредственно на процесс принятия внешнеполитических решений в США. В настоящей статье предпринята попытка выявить особенности взглядов экспертов на перспективы развития и трансформации колониальной системы после Второй мировой войны. В первом разделе дано подробное описание членов Совета, принявших активное участие в обсуждении этих вопросов. Во втором разделе обозначены два основных подхода экспертов Совета к решению колониального вопроса, предполагавших соответственно либо реформирование существующей колониальной системы, либо ее значительную ревизию. При этом, как отмечает автор, все эксперты признавали неизбежным существенное ослабление позиций европейских метрополий к моменту окончания Второй мировой войны и указывали на необходимость активизации политики США в колониальном вопросе, не в последнюю очередь для парирования возможной угрозы со стороны СССР. В то же время, как показано в третьем разделе, эксперты Совета также высказывали определенные опасения, что проникновение американского капитала в бывшие европейские колонии сопряжено с экономическими рисками, которые могут превысить возможные дивиденды. Автор заключает, что хотя большая часть рассмотренных прогнозов и рекомендаций носила весьма общий и размытый характер, Совет в целом смог верно спрогнозировать развитие тенденций к деколонизации и в годы войны в очередной раз подтвердил статус одной из самых авторитетных экспертных площадок по вопросам международных отношений.
Изучение вопросов послевоенного урегулирования всегда привлекало внимание исследователей, но в современных условиях драматичной перестройки международных отношений оно приобретает особую актуальность. В этом контексте большой интерес представляет рассмотрение механизмов и логики генезиса Ялтинско-Потсдамского порядка. Цель данной статьи — восстановить эволюцию французских стратегических и дипломатических оценок по вопросу о ключевых параметрах системы безопасности в Европе по итогам Второй мировой войны. Обращение к кейсу Франции позволяет ярко раскрыть особенности болезненной адаптации страны к новым международным реалиям, связанным с потерей былого великодержавного статуса. Помимо привлечения редких архивных документов новизну исследованию придает попытка автора взглянуть на процесс трансформации французских внешнеполитических установок в период становления Ялтинско-Потсдамского порядка через линзы концепции «гистерезиса габитуса», т. е. понять, насколько им было свойственно воспроизводить традиционные практики, несмотря на изменившиеся условия среды. Как показано в первой части статьи, такая инерция мышления была особенно характерна для французского внешнеполитического планирования в 1943–1944 гг. Однако уже в 1945–1947 гг. начался процесс трансформации «габитуса»: французская дипломатия отказывалась от попыток добиться максимального ослабления Германии в пользу сближения с Великобританией и США. Одновременно французские военные всё настойчивее стали делать акцент на «советской угрозе». Полноценное разворачивание холодной войны поставило Париж перед необходимостью встроиться в «западный консенсус», не превратившись при этом в сателлита англосаксонских держав. В этих условиях в 1948–1949 гг. французская дипломатия сделала ставку на западноевропейскую интеграцию. Практическим выражением этой концептуальной перестройки внешнеполитического «габитуса» стало активное включение Франции в западные военно-политические блоки: Западный союз и НАТО. В то же время проявилась фундаментальная противоречивость внешнеполитических устремлений французского руководства: с одной стороны, оно старалось отстоять свою самостоятельность и не превратиться в сателлита Вашингтона, с другой — остро нуждалось в военно-политических гарантиях и кредитах от США. Поиск баланса между этими компонентами нового внешнеполитического «габитуса» Франции оставался трудной задачей для Парижа на протяжении всей холодной войны. Автор заключает, что хотя в рассматриваемый период можно констатировать существование эффекта «гистерезиса габитуса» во внешнеполитических установках французского руководства, оно также продемонстрировало способность гибко адаптировать свои планы, если они не вписывались в логику нараставшей холодной войны. Вместе с тем ряд базовых компонентов внешнеполитической идентичности страны, прежде всего императив возвращения «величия», оставались константами французской политики.
В ходе Второй мировой войны США обрели статус сверхдержавы, что предполагало активное участие американской дипломатии в решении вопросов послевоенного мирового устройства. Одним из краеугольных камней американской внешней политики в этом контексте стало укрепление отношений со странами Западной Европы, которые оказались на переднем фланге зарождавшегося советско-американского противостояния. В рамках данной статьи предпринимается попытка вписать эволюцию американских подходов к экономическому развитию Западной Европы в 1940–1950-е годы в более широкий контекст планов США по построению мирового либерального экономического порядка. Обращение к изучению послевоенной европейской политики Вашингтона представляется особенно актуальным, поскольку может помочь приблизиться к пониманию логики торгово-экономических отношений США с Европейским союзом в современных условиях. В первой части статьи рассматриваются основные вехи в истории создания послевоенных международных торговых и финансовых институтов: Международного валютного фонда (МВФ), Международного банка реконструкции и развития (МБРР) и Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ). Автор отмечает, что в этот период Вашингтон, пользуясь слабостью и зависимостью европейских стран, имел возможность достаточно эффективно навязывать им свое видение способов построения мирового экономического порядка. В то же время руководство США достаточно быстро осознало, что активное вовлечение западноевропейских стран в построение нового экономического порядка требует создания региональных организаций, которые способствовали бы развитию свободной торговли между ними. Во многом именно на решение этих задач был направлен план Маршалла, содержание которого подробно рассмотрено во второй части статьи. Автор подчеркивает, что в рамках реализации этой программы США целенаправленно использовали экономическую помощь, чтобы стимулировать объединительные тенденции в Западной Европе. В третьей части статьи подробно разбираются мотивы, стоявшие за поддержкой Вашингтоном процессов европейской интеграции. Как показывает автор, интерес США заключался в создании в регионе крупного рынка для экспорта американских товаров, поэтому американское руководство поддержало учреждение Европейских сообществ (ЕОУС, ЕЭС, Евратом). По замыслу Белого дома, сначала должна была произойти либерализация торговых отношений в Западной Европе, а затем — в торговле западноевропейских стран с внешними партнерами. Однако если первая часть этого плана была реализована успешно, то со второй возникли проблемы: внешнеэкономическая политика Европейских сообществ стала развиваться на протекционистской основе. Перед Вашингтоном вставала новая задача — разомкнуть западноевропейский блок в сторону либерализации торговли с внешними партнерами.
После Второй мировой войны Соединенные Штаты приняли активное участие в формировании тех базовых принципов международного торгового режима, которые в значительной мере определяют его облик и в настоящий момент. При этом сегодня именно США в лице Д. Трампа выступают едва ли не главной угрозой этим принципам, стремясь с помощью протекционистских мер и пересмотра торговых соглашений добиться для себя односторонних преимуществ. Для лучшего понимания этой трансформации американских внешнеэкономических приоритетов представляется целесообразным присмотреться к внутриполитическим дискуссиям, развернувшимся в США в конце 1940-х годов по вопросу о ратификации Устава Международной торговой организации (МТО), которая должна была стать главным инструментом либерализации международной торговли. В первой части статьи подробно рассмотрены перипетии переговоров вокруг различных проектов Устава. Автор заключает, что итоговую его версию, которая была согласована в Гаване в 1948 г., нельзя считать безоговорочной победой Вашингтона: американской делегации не удалось полностью отстоять те исходные принципы либерализации торговли, которые она продвигала, документ содержал большое количество лазеек и оговорок, размывавших его базовые принципы. Это обстоятельство прекрасно осознавали сторонники идеи создания МТО среди американских политических и бизнес-элит, которые, как показано во втором и третьем разделах статьи соответственно, прилагали значительные усилия, чтобы добиться ратификации ее Устава. С этой целью, в частности, был образован Комитет в поддержку МТО, в который вошли десятки крупных американских бизнесменов. Все эти усилия, однако, не смогли сломить сопротивление противников ратификации Устава, в число которых входили как убежденные протекционисты, так и сторонники либерализации международной торговли, которым не нравился принятый в Гаване вариант документа. В этих условиях поддержка Устава, в том числе администрацией Г. Трумэна, стала таять на глазах. Автор заключает, что неспособность Соединенных Штатов «продавить» свой проект Устава МТО имела негативные политические и репутационные последствия, которые, однако, в значительной мере компенсировались успешным подписанием ГАТТ. В то же время самым серьезным следствием провала проекта создания МТО стало усугубление международной напряженности, которую могла бы смягчить организация, регулирующая мировую торговлю.
Уже давно ученые пытаются найти ответ на вопрос о причинах насилия и конфликтов в отношениях между людьми и сообществами. Одной из последних таких попыток стала опубликованная в 2024 г. работа британского историка Р. Дж. Овери с характерным названием «Почему война?», которой и посвящена настоящая рецензия. Опираясь на междисциплинарный подход, автор анализирует широкий спектр предпосылок, обусловливающих войны, — от биологических факторов и психологических особенностей принятия индивидуальных и групповых решений до стремления к доминированию и контролю над ресурсами. Р. Дж. Овери делает вывод, что ни один из этих факторов не стоит абсолютизировать; скорее следует говорить о сложной комбинации различных социально-экономических, политических, психологических и иных причин, подталкивающих государство к ведению войн. Рецензент заключает, что, хотя монография и не лишена ряда недостатков, связанных, в частности, с некоторой поверхностностью рассуждений автора в разделах, затрагивающих проблематику естественных наук, ее можно рекомендовать политологам, историкам и экспертам-международникам в качестве отправной точки для дальнейшего, более глубокого исследования этой, к сожалению, по-прежнему актуальной темы.
Во многих регионах мира в последние годы наблюдается всё большее нарастание политического и экономического соперничества западных стран с Россией и Китаем. Не стала исключением и Центральная Азия, где объектом межгосударственной конкуренции и политической инструментализации становятся, в частности, инвестиционные потоки и программы содействия международному развитию (СМР). Целью данной статьи является определение того, как ключевые западные доноры воспринимают характер и масштаб инвестиционных политических рисков в регионе и какие инструменты они используют для их митигации. В первом разделе выявлена специфика регионального преломления глобального тренда на усиление позиций незападных стран в структуре финансовых потоков. Автор заключает, что тенденция к перераспределению баланса в пользу незападных государств в Центральной Азии проявляется весьма рельефно, заставляя западные страны адаптировать свою политику в регионе к меняющемуся ландшафту политических рисков. Во втором разделе рассмотрено, как проблема противодействия растущему влиянию России и КНР в Центральной Азии осмысляется в программных документах ведущих стран Запада: США, Германии и Великобритании. Показано, что всех их в данном контексте объединяет стремление обусловить предоставление помощи развитию реализацией мер, направленных на снижение влияния Китая и России на региональные дела. В третьем разделе перечислены практические шаги указанных государств в данной области, направленные в том числе на митигацию политических рисков для их национальных компаний на пространстве Центральной Азии. Автор показывает, что, несмотря на определенные различия, основную митигационную нагрузку во всех трех случаях несут именно «классические» инструменты СМР. К ним относятся в первую очередь программы совершенствования судебно-правовых систем, противодействия коррупции, помощи в улучшении бизнесклимата, а также в переформатировании энергетической инфраструктуры региона в целях ее замыкания на западные страны. По мнению автора, подобная политика западных доноров в сфере СМР, направленная на митигацию рисков, исходящих, в их понимании, от РФ и КНР, хотя и имеет неоднозначные результаты, создает в свою очередь значимые риски для внешнеэкономической деятельности китайских и российских компаний в Центральной Азии. Анализ этих рисков, однако, требует отдельного научно-прикладного исследования.