Понятие «революционная война» существует в интеллектуальном пространстве уже длительное время и в каждом конкретном контексте адекватно понимается участниками дискуссии. Тем не менее, на сегодняшний день не существует ни чёткого определения этого понятия, ни, тем более, разработанной концепции этого явления. Более того, отсутствует понимание того, что представители разных национальных культур могут вкладывать в это понятие совершенно разный смысл, что может затруднять адекватное понимание научных и публицистических текстов, написанных представителями иной культурной и научной традиции. Таким образом, данная статья посвящена рассмотрению эволюции представлений о революционной войне с конца XVIII века, поскольку именно война первой коалиции и наполеоновские войны в дальнейшем послужили эмпирическим материалом, на котором были сформированы представления о сущности революционной войны, и до сегодняшнего дня. Источниковой базой исследования послужили выступления в печати деятелей революционных движений, касающиеся вопросов войны и мира, а также теоретические работы французских военных. Авторы использовали традиционные методы исторического исследования и опирались на прицип историзма. Было проанализировано зарождение представлений о специфике революционной войны как вооружённой борьбы за прогрессивные ценности у представителей разных политических сил во время Великой французской революции. Рассмотрена дальнейшая эволюция этого понятия в представлении Симона Боливара, Ф. Энгельса, В. И. Ленина и Мао Цзэдуна, разработавшего практическую концепцию ведения революционной войны в условиях слабого, аграрного и полуколиниального Китая 30-х гг. Показано, как своеобразный исторический опыт французов, столкнувшихся во Вьетнаме со стороны Вьетминя с практическим применением рекомендаций Мао, привёл к тому, что во Франции военными теоретиками была сформирована собственная оригинальная и существующая по сей день концепция революционной войны, в рамках которой это понятие приобретает совершенно иной смысл, чем в классической версии, что закономерным образом меняет трактовку многих исторических и современных военных конфликтов, что полезно учитывать при работе с франкоязычной историографией.
Имя Георгия Гапона навсегда связано с началом революции 1905-1907 гг. в России. В прошлом о нем говорилось как об агенте охранки и сегодня эта оценка по-прежнему господствует. Автор рассматривает этот вопрос и на него дает свой вариант ответа. Исследуя связи Гапона с различными революционными партиями России, его контакты и деятельность за границей, Гапон характеризуется как политическая личность на основе трех периодов его жизни - до 9 января 1905 г., в эмиграции и в последние месяцы перед смертью.
Исследователи факторов революционной дестабилизации к настоящему времени достаточно основательно изучили влияние на вероятность начала революций таких переменных, как тип политического режима, темпы экономического роста или уровень ВВП на душу населения. Однако мало исследованным остается фактор коррупции, несмотря на антикоррупционные лозунги, зачастую выводящие людей на улицы. Как показывает ряд исследований, коррупция может оказывать как положительный эффект на стабильность режима через механизм кооптации контрэлит, так и деструктивный эффект, понижая эффективность государственного аппарата и увеличивая неравенство. Мы проверяем гипотезы о наличии и направлении возможного влияния различных типов коррупции, с одной стороны, и невооруженной, а также вооруженной революционной дестабилизации - с другой. Проведя корреляционный анализ такого влияния, мы выяснили, что все типы коррупции и революционной дестабилизации демонстрируют достаточно сильную положительную корреляцию между собой. Построив таблицы сопряженности, мы также выяснили, что дестабилизация вооруженного и невооруженного типа по-разному реагирует на коррупцию: фиксируются более линейный характер для вооруженных революционных выступлений и достаточно выраженная криволинейность для невооруженных. Результаты исследования позволяют сделать ряд выводов теоретического характера о влиянии коррупции на различные типы революционной дестабилизации, а также подтверждают необходимость включения фактора коррупции при проведении количественных исследований процессов революционной дестабилизации. Причинно-следственные связи между двумя явлениями тем не менее нуждаются в дальнейшем изучении. В заключении мы ставим ряд дискуссионных вопросов, которые могут послужить основой для будущих исследований взаимосвязи коррупции и революционной дестабилизации.