Дорогой Мишель!
Большое спасибо за твое милое письмо. Итак, я теперь человек женатый! Мы с моей женой живем славно и уютно. Она отлично обо всем заботится, хорошо готовит и всегда весела. Упоминание о твоей работе сильно возбудило мое любопытство; помимо этого мне доставила удовольствие тонкая лесть, которую ты туда вплел.
Свою работу после многократной переработки и исправлений я в понедельник, наконец, отправил. Теперь она совершенно ясна и проста настолько, что я ею вполне доволен. Понятия о температуре и энтропии вытекают из закона сохранения и атомистической теории, если воспользоваться гипотезой о том, что изолированная система никогда не может перейти в состояние с меньшей вероятностью, а также из второго закона термодинамики, взятого в самой его общей форме, а именно из невозможности создания perpetuum mobile второго рода².
Последнюю неделю Мици³ болела гриппом, а теперь заболел и я. Сегодня даже не смог пойти на службу; вместе с тем чувствую себя уже лучше и, наверное, завтра буду на своем посту (…).
Около 50 лет тому назад, в 1922—1924 гг., были опубликованы две статьи А. А. Фридмана: «О кривизне пространства» 1 и «О возможности мира с постоянной отрицательной кривизной пространства» 2, посвященные проблемам релятивистской космологии.
Однако значимость вклада, который был внесен Фридманом в развитие релятивистской астрофизики, такова, что для публикации новых материалов о замечательном советском ученом и его работах можно было бы и не ожидать наступления каких-либо «круглых дат».
Роль А. А. Фридмана в развитии современной механики, метеорологии, астрофизики и космологии с внешней стороны была продемонстрирована изданием его избранных трудов в серии «Классики науки» 3.
В эту прекрасно составленную и изданную книгу включены работы 1, 2, а также научно-популярный (однако не предназначавшийся для легкого чтения) очерк «Мир как пространство и время» 4, выпущенный издательством «Academia» — одним из крупнейших в 20—30-е годы (и переизданный сравнительно недавно отдельной книгой 5).
Дорогой Борн!
Вам придется набраться немного терпения. Мой зять обязательно прочтет эту вещь и напишет Вам. Но бедняга должен очень экономить свои силы, так как сердце у него не в порядке. Я уже раз напоминал ему о том, чтобы он посмотрел ее побыстрее. Начало показалось мне отличным, и я думаю, что это впечатление не окажется ошибочным.
Квантовая механика заслуживает всяческого уважения, но внутренний голос подсказывает мне, что это не настоящий Иаков. Теория дает много, но к таинствам Старого она не подводит нас ближе. Во всяком случае я убежден, что он не играет в кости. Волны в пространстве 3n измерений, скорость которых регулируется потенциальной энергией (например, резиновыми лентами)…
Я бьюсь над тем, чтобы вывести уравнения движения как сингулярности концентричных материальных точек из дифференциальных уравнений общей теории относительности.
Относительно Оппенгейма — это ошибка; мое академическое жалование зависит от кармана господина Коппельса, а не от него. Я совсем не знал, что кафедра Вашего мужа субсидирована Оппенгеймом, мне известно было только о тамошней обсерватории.
Отношения между Оппенгеймом-младшим (старшего я видел всего один-единственный раз) и нами носят исключительно частный характер и связаны с его философскими увлечениями. Сложность, однако, в том, что я обещал господину Оппенгейму-младшему — также и Вам — поселиться у него, когда приеду во Франкфурт; выпутаться из этого — задача свыше моих сил, так что будь, что будет.
Во всяком случае, выглядит это не так уж скверно, как в случае ответа Альтгофа, который сказал одному обиженному, после того как кем-то другим была обещана этому человеку профессорская должность, — сказал и весьма грубо: «Неужели Вы думаете, что эта должность для шведов только Вам одному?!» Вчера у меня был Штерн. Он в восторге от Франкфурта и института.
Планк и Лауэ вывели около 1908 г. для релятивистского преобразования теплоту следующую формулу: принимающуюся долгое время всеми без возражений. Но они также использовали релятивистскую формулу преобразования симметричного тензора второго ранга, представляющего плотность энергии-импульса и внутреннего давления тела.
Ранним утром 18 апреля 1955 г. в Принстоне, Нью-Джерси, скончался Альберт Эйнштейн от аневризмы аорты, выражаясь медицинским языком. Эта исключительно тяжелая для науки потеря вызвала глубокий траур во всем мире и не только у ученых, но и у широких кругов образованных людей.
В самом деле, существует общее мнение, что Эйнштейн олицетворял собой целую эпоху науки. У тех, кому посчастливилось встречаться с ним, к этому добавляется воспоминание о его скромности и любви к людям, наряду с величием. Мы помним также о его правдивости и стойкости характера, с которой он защищал свои идеалы в ту эпоху, когда курс свободы и человеческого достоинства пал очень низко. Эйнштейн завоевал не только научную, но и в историю длительную память.
Работы Эйнштейна отличаются от работ многих других физиков нашего времени тем, что он аккуратно фиксировал в них все этапы своего труда, завершившегося рождением новой физики. Каждая из статей, каждое вы-stупление добавляло новые элементы к создающейся картине физических явлений. Собранные воедино, они, подобно кусочкам мозаики, образуют увлекательную историю физики в ее наиболее бурные годы.
Именно их логическая последовательность и целостность исследований заставили выбрать такой вариант издания, в котором были выделены два направления — теория пространства и времени (тома I и II) и теория атомных и статистических явлении (том III). Оба эти направления развивались независимо, их идеи и работа над ними всегда перекрывались; однако логика исследований проявляла себя ярче, если статьи этих двух направлений читать, не перемешивая.
Интересно отметить, что в японском издании 1922 года, о котором мы узнали лишь недавно, был принят такой же план (см. статью 17 и примечания к ней).
Несмотря на разнообразие экспериментальных источников теории относительности, ее метод и содержание могут быть охарактеризованы в нескольких словах. Еще в древности было известно, что движение воспринимается только как относительно. В противоположность такому факту физика базировалась на понятии абсолютного движения.
В оптике исходят из мысли об особом, отличающемся от других движений. Таким считали движение в световом эфире. К последнему относятся все движения материальных тел. Таким образом, эфир воплотил понятие абсолютного покоя, связанного с пустотой.
Если бы неподвижный, заполняющий все пространство световой эфир действительно существовал, к нему можно было бы отнести движение, которое приобрело бы абсолютный смысл. Такое понятие могло бы быть основой механики. Попытки обнажить это понятие продолжаются.
Эйнштейновский сборник 1966 г. — первый из числа подготавливаемых ежегодных изданий подобного типа — выходит в свет после того, как Академия наук СССР, вместе с другими научными учреждениями всего мира, отметила 10-летие со дня смерти А. Эйнштейна, 60-летие специальной теории относительности, и в год, когда будет отмечаться 50-летие общей теории относительности.
Теория относительности теснейшим образом связана с учением о пространстве и времени. Я начну поэтому с краткого исследования происхождения наших представлений о пространстве и времени, хотя отдаю себе отчет в том, что при этом касаюсь спорного предмета.
Целью всякой науки, будь то естествознание или психология, является согласование между собой наших ощущений и сведение их в логическую систему. Как связаны наши привычные представления о пространстве и времени с характером наших ощущений?
