В основе этой книги лежат долгие раздумья об истоках мистической теологии христианства. Так же как и многим другим — Клименту, Оригену, Августину — мне показалось, что движение, начатое Иисусом, вдохнуло новую жизнь в организм, существовавший прежде, сложение которого восходит к Платону. Когда Отцы «мыслят» свою мистику, они платонизируют. В этом построении нет ничего самобытного. Если обратиться к павлианскому образу, то его можно сравнить со старым деревом, которое оживила, усилила и преобразила прививка. Чтобы определить характер такого изменения, необходимо знать точку отсчета, нужно знать само дерево.
Тем не менее нашлось множество оснований, не позволявших мне взяться за сие предприятие: это и двусмысленность слова созерцание; и сложность при ограничении хоть сколько-нибудь жесткими рамками непрестанно волнующейся и тонкой мысли; и неуверенность, вызванная необходимостью передать в сжатом виде сотни раз обсуждавшиеся и прекрасно истолкованные тексты. Я принялся за него только в надежде быть полезным тем немногим, кто старается решить ту же задачу, но не столь хорошо знаком с платонизмом. Мои сомнения при размышлении над целью и методом прекратил Платон.
