Научный архив: статьи

Автор рассматривает политическую ситуацию в казахском обществе в условиях революционного транзита в начале XX в. с учетом влияния на нее внешнеполитических факторов. Казахское общество было достаточно прочно интегрировано в общероссийское политическое и социальное пространство. Первая мировая война заставила казахскую политическую элиту более внимательно анализировать место своего региона в мире и судьбы народов Евразии в международном аспекте, что пока недостаточно учитывается при изучении истории казахского национального движения. Т. Уяма и другие авторы обращают внимание на международный контекст восстания 1916 г. Роль внешнеполитических сил в событиях Октябрьской революции и Гражданской войны в Казахской степи, как и политических ориентирах казахской политической элиты в начале 1920-х годов, пока учитывается недостаточно. Автор считает, что вовлеченность в общероссийские процессы обусловила основные ориентиры автономистского движения Алаш в условиях революции и гражданской войны, а также индифферентное отношение внешнеполитических сил к Казахской степи. Цель статьи – анализ эволюции представлений и инициатив национальных деятелей, включившихся в советизацию региона, по поводу укрепления собственных властных позиций с использованием идеи мировой революции на основе вовлеченных автором в научный оборот источников и результатов современной историографии истории движения Алаш. Для большевистской внешнеполитической стратегии признание алашординцами советской власти было одним из эпизодов в продвижении по своеобразному коридору мировой революции на колониальном Востоке. Идея мировой революции играла амбивалентную роль в стратегии большевиков. Показано, что разные группы большевиков-националов и представителей центральной власти использовали ее для решения вполне практических задач. С укреплением советской власти казахские большевики попытались ввести фактор мировой революции во внутриполитический контекст. Это выразилось и в проекте Т. Рыскулова по созданию Тюркской республики и Тюркской компартии.

В статье рассматриваются особенности документальной кинохроники, выступающей одним из уникальных источников по истории Гражданской войны и имеющей большой исследовательский потенциал.

В статье предложен анализ локального исторического сюжета периода военного коммунизма в России. Ее цель - продемонстрировать на конкретно-историческом материале значимость учета широкого спектра факторов при анализе событий Гражданской войны. Показаны возможности применения локального исследования для построения значительного обобщения, указано на опасности экстраполяции. При изучении Гражданской войны культурно-исторические особенности тех или иных краев часто не замечались и не учитывались, хотя и проявились в новой революционной жизни. Предложенный сюжет связан с распространенным явлением указанного периода - массовым дезертирством и уклонением от службы в Красной армии крестьянского населения. Источником послужила служебная переписка Войск внутренней службы Советской России. События эпохи военного коммунизма наложились на бытие культурно-исторического микрорегиона с богатой историей - староверческих Гуслиц. В представленном описании присутствуют по меньшей мере три информационных пласта. Во-первых, это история, характерная для времен военного коммунизма; во-вторых, яркая иллюстрация социальной жизни русской деревни кануна и периода Революции; в-третьих, описание пореволюционной судьбы населения специфического края - с выраженным самосознанием и сложной историей. Сделан вывод, что на протяжении Гражданской войны социальные взаимоотношения по горизонтали и по вертикали складывались как под воздействием факторов, вызванных собственно внутренним противостоянием, так и культурно-исторических особенностей того или иного края. Таким образом, исследовательское внимание должно сосредотачиваться на подобных особенностях для более надежного воссоздания как картины Гражданской войны, так и социальной истории периода военного коммунизма.

Статья посвящена анализу трех картин: «Оптимистическая трагедия» (1963) С. Самсонова, «Первороссияне» (1967) Е. Шифферса и А. Иванова и «Интервенция» (1968) Г. Полоки. За основу объединения перечисленных фильмов приняты не только особая «живописность» кадра или причастность к эксцентрической стихии, но и использование особого условнотеатрализованного типа пространства, которое парадоксальным образом приводит к переосмыслению самой концепции Гражданской войны на экране 1960-х гг.

Данная статья посвящена исследованию процесса провозглашения независимости Боснии и Герцеговины в результате распада Социалистической Федеративной Республики Югославии. Автор данной статьи концентрируется не столько на причинах распада Югославии, сколько конкретно на ситуации в Боснии и Герцеговине как одном из наиболее интересных примеров постюгославского государства. Автор придает значение первым многопартийным выборам в Боснии и Герцеговине в 1990 году, а также дальнейшей работе Ассамблеи Боснии и Герцеговины в 1991 году. Важной частью данной статьи является анализ отделения Ассамблеи сербского народа в Боснии и Герцеговине и ее независимой работы. Исследуются причины отделения сербского народа в отдельную независимую Ассамблею осенью 1991 г., а также провозглашение самой Республики Сербской в январе 1992 года. В основе методологии данной статьи лежат системный и междисциплинарный подход, которые способствовали решению поставленных задач. В работе используются исторический, сравнительный и историко-генетический метод, также как и институциональный метод, который позволил изучить роль Национальных Собраний БиГ и РС и оценить их функционирование и эффективность. Новизна исследования заключается в особом подходе к изучению работы политических институций БиГ, что во многом повлияло на всю политическую ситуацию в Боснии и Герцеговине того времени. Основными выводами данного исследования являются тезисы в том, что Босния и Герцеговина после распада Югославии, не имевшая доминирующей этнической группы, была обречена на внутренние конфликты из-за различных интересов и устремлений мусульманской (бошняцкой), сербской и хорватской общин. Анализируя конец 1991 г. и прежде всего, незаконную работу Скупщины БиГ и принятие ею решения о независимости БиГ вопреки воле сербских депутатов, можно сделать вывод, что это был первый незаконный шаг со стороны мусульманско-хорватской коалиции. Положения конституции были нарушены, но даже сегодня эти события подаются только как факты и не рассматриваются публично в качестве основной и первоначальной причины образования отдельной Скупщины сербского народа и Республики Сербской в целом и всех дальнейших событий на политической сцене БиГ.

Статья посвящена проблеме репрезентации народной религиозности как части крестьянской повседневности в обществе, недавно вышедшем из Гражданской войны. Поэтому методологический подход автора определен как история повседневности. Пространственным локусом исследования является северная часть современного Прикамья (бывший Чердынский уезд Пермской губернии).

Обосновывается тезис о том, что реконструкция подобных явлений, связанных с воздействием на обыденную жизнь революций, политических переворотов, экономических рецессий, пандемий, войн и т. п., является актуальной исследовательской задачей. Ситуация внешнего вторжения (интервенции) в мир рутинных практик в силу своей принудительности должна быть усвоена.

Отмечается, что историографическая традиция сформулировала два подхода к истолкованию этих последствий. Это концепция катастрофы с последующей архаизацией (И. В. Нарский) и инверсии нормального и аномального (Н. Б. Лебина).

Представлена характеристика практических препятствий в решении заявленной задачи. Народная религиозность как принципиально периферийное явление (не в пространственном, а в смысловом отношении) является, как и повседневность в целом, феноменом, ускользающим от фиксации средствами обычного институционального (структурно-функционального) подхода. Для ее обнаружения необходим квалифицированный наблюдатель, сочетающий черты собирателя и дескриптора.

Автору удалось обнаружить такого человека. Им оказался Н. Е. Ончуков. К 1923 году он уже обладал квалификацией полевого исследователя-этнографа и пользовался заслуженной репутацией в кругу филологов-фольклористов. К тому же его судьба с юности была связана с Пермской губернией, где он начинал свою карьеру в качестве деревенского фельдшера.

По стечению обстоятельств именно Н. Е. Ончукову предстояло совершить вояж в Чердынский уезд в ходе подготовки к Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке. По возвращении в Пермь он описал свое путешествие в пространной статье, но опубликовать смог только краткий очерк.

Повседневная жизнь деревни, представленная в нем, демонстрирует крайние формы архаизации, которая воспринимается крестьянами как нечто ненормальное. В области народной религиозности Н. Е. Ончуков зафиксировал намечающийся поколенческий раскол, рост количества традиционных для региона скитов и быстрое развитие радикальных (крайних) эсхатологических течений.

История Гражданской войны в России нашла свое отражение и в исторических событиях, выходящих за временные параметры самой войны. Разгром милитаристской Японии в сентябре 1945 г. положил конец ее агрессивным планам в Азии и на Дальнем Востоке. Эта деятельность Японии была осуждена Международным военным трибуналом для Дальнего Востока, известным как Токийский процесс. В судебном процессе рассматривались преступные действия Японии против мира с начала 30-х гг. в Азии, когда она пошла по пути агрессии по отношению к соседним государствам. В материалах суда были представлены и документы, аффидевит - протокол допроса другого судебного процесса, который состоялся а августе 1946 г. в Москве над руководителями антисоветских белогвардейских организаций атаманом Забайкальского казачьего войска Г. М. Семеновым и его соратниками. Основу московского процесса составили материалы, раскрывающие сотрудничество участников антибольшевистского лагеря с японскими властями в Маньчжурии, направленными на подрыв советского государства. Но наряду с ними суд в Москве стал еще одним подтверждением враждебных действий Японии по отношению в России в годы гражданской войны. Из вышеупомянутых фактов становится очевидно, что японские власти активно принимали участие в антисоветской деятельности на дальнем востоке в период военно-политического противостояния в России. Эти действия, подтвержденные в ходе московского процесса, являются серьезным вызовом для российско-японских отношений и создают тензии между двумя странами. Судебные процессы в Москве и Токио, которые стали результатом политики японских властей, напоминают о сложной истории взаимоотношений между Россией и Японией. Эти процессы также свидетельствуют о том, что даже в современном мире существуют претензии и противоречия, связанные с историей и влиянием настоящих событий на будущее. В целом, события, описанные в тексте, подчеркивают тот факт, что история и политика тесно переплетены, и что только через конструктивный диалог и сотрудничество можно достигнуть мирного разрешения конфликтов и обеспечить благополучие обеих стран и их народов

В настоящей статье анализируется меморандум «Наша текущая и будущая военная политика в России» от 13 ноября 1918 г. как фактор политики интервенции Великобритании в России в ноябре - декабре 1918 г. Его автором был начальник Имперского Генерального штаба, генерал Генри Вильсон - одна из влиятельных фигур в высшем руководстве Соединенного Королевства. В меморандуме содержалась его точка зрения на прошлое, настоящее и будущее британской политики интервенции в России. Этот документ ввиду его значимости и информативности является объектом исследования, предметом - его содержание как фактора британского вмешательства во внутрироссийские дела в ноябре - декабре 1918 г. Автор статьи ставит целью раскрыть влияние меморандума главы Имперского Генерального штаба на политику интервенции Великобритании в России в этот период. В работе применялись ретроспективный, системный и нарративный методы. Благодаря им показан процесс развития британской политики в ноябре - декабре 1918 г.; представлена взаимосвязь между содержанием документа и военно-политической обстановкой, а также их взаимовлияние; достаточно подробно отражены содержание и характер меморандума, акцентируясь на важнейшие для темы работы аспекты. Привлечение этого документа к исследованию британской политики интервенции позволяет его расширить и углубить, поскольку демонстрирует сложный процесс формирования этой политики в деталях, что придает работе научную новизну. Основным выводом проведенного исследования является то, что главными проблемами Великобритании относительно вмешательства во внутренние российские дела после Компьенского перемирия являлись предотвращение потенциального влияния Германии в России и сдерживание большевизма. Г. Вильсон предложил в качестве модернизованной формы британской политики интервенции оказать помощь новообразованным государствам на территории бывшей Российской империи и российским антибольшевистским силам для решения этих двух проблем. Содержание меморандума главы Имперского Генерального штаба сильно повлияло на решение Военного Кабинета Соединенного Королевства продолжить и усилить политику интервенции в ноябре - декабре 1918 г.

Проблема политического лидерства в условиях крупномасштабного и длительного вооружённого конфликта, каким являлась Гражданская война 1917-1922 гг. в России, имеет важный аспект персональных качеств военачальников. Актуальностью обладает также анализ особенностей лидерства повстанческих группировок в казачьих областях России. В статье поставлена цель - определить роль командующего «Армией возрождения России» М. А. Фостикова в казачьем повстанческом движении «бело-зелёных» на Верхней Кубани и в Сочинском округе летом - осенью 1920 г. Статья основана на использовании историко-биографического метода, конфликтологической парадигмы, историко-компаративного анализа. В работе исследованы дневники М. А. Фостикова, содержащие выписки из военно-оперативной документации, а также сводки Разведывательного управления Кавказского фронта и 9-й Кубанской армии РККА, органов ВЧК, публицистика и воспоминания представителей других сторон конфликта. В итоге исследования аргументированы выводы о консервативно-монархической ориентации М. А. Фостикова, его приверженности идеям «единой и неделимой» России, что вызвало его выбор централизованной и дисциплинированной организации повстанческой группировки, затруднило создание общего антибольшевистского движения на Кубани, в Карачае и Причерноморье. После вывоза остатков разгромленных отрядов в Крым М. А. Фостиков проявил лояльность П. Н. Врангелю и организаторские качества при эвакуации Русской армии в Константинополь. В годы Второй мировой войны М. А. Фостиков отказался сотрудничать с нацистской Германией, что отличало его от большинства военачальников казачьей эмиграции.

В последний год правления правительства Народного единства (1973 г.) в Чили развивался политический, экономический и социальный конфликт, который привел к поляризации и обострению отношений между различными классами чилийского общества. Эта поляризация была вызвана постоянным внешним и внутренним экономическим давлением на правительство, четко сформулированной стратегией политической оппозиции и части гражданского общества, выступавшей против политики «чилийского пути к социализму», и, наконец, внутриполитическим кризисом, с которым столкнулось Народное единство. Исследователям этого конфронтационного периода мало внимания уделялось тому аспекту, что и правительство, и оппозиция символически часто обращались к исторические событиям прошлого в целях собственной легитимации. В частности, и правительство, и оппозиция использовали историческую интерпретацию гражданской войны 1891 г. в качестве инструмента политической легитимации: правительство Народного единства для подтверждения своего политического проекта движения к социализму демократическими средствами, а оппозиция для демонстрации «политико-моральной некомпетентности» правительства, неспособного избежать гражданской войны.

В статье рассматриваются проблемы строительства укреплений на Перекопском перешейке в Крыму весной 1920 года накануне начала главных операций Вооруженных Сил Юга России против Красной армии в Северной Таврии на завершающем этапе Гражданской войны. Анализируются особенности организации военно-инженерной подготовки укрепленных позиций в условиях острого недостатка необходимых строительных материалов, специальной техники и подготовленных инженерных кадров. Дается характеристика степени устойчивости укреплений с точки зрения самих военнослужащих Вооруженных сил Юга России. В статье используются не вводившиеся ранее в широкий научный оборот исторические источники, отражающие специфику строительства укреплений, состав воинских частей, принимавших участие в подготовке обороны белого Крыма в 1920 году, степень их боевой готовности к ведению наступательных и оборонительных операций на южном фронте Гражданской войны, а также систему управления и отчетности, утвержденную Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенантом П. Н. Врангелем в процессе создания оборонительных рубежей на Перекопе. Сделаны выводы о влиянии созданных укреплений на ход Перекопско-Чонгарской операции в ноябре 1920 года.

Введение. В статье раскрываются вопросы организации службы буддийского духовенства на Дону во второй половине XIX в., осуществленные в период реформы административно-территориального управления Калмыцким кочевьем. В этом смысле данная публикация является продолжением статьи, опубликованной в предыдущем году в третьем номере научного журнала «Монголоведение». Цель статьи ― показать общественно-полезную деятельность буддийского духовенства, введение его в административную систему управления области Войска Донского, роль в развитии образования, полном, окончательном переходе донских калмыков к оседлой жизни и хозяйствованию. Результаты. Крупная реформа поземельного устройства в Калмыцком кочевье и службы буддийского духовенства с изменением статуса его главного иерарха произошла в 1870-х гг. Буддийское духовенство в годы войны, социальных потрясений вместе со своим народом испытало их последствия.