Научный архив: статьи

Имеющиеся методики идентификации субъектов теневой экономики позволяют проводить качественный анализ текущей ситуации на региональном уровне. Даже при успешном применении на определенном субъекте модель исследования может быстро терять свою актуальность. Это связано с техническим прогрессом, обновлением правового поля и изменением общего подхода к управлению хозяйствующими субъектами. Вторым аспектом снижения эффективности ранее применяемых расчетов является то, что бóльшая часть предприятий комбинирует легальные и нелегальные способы ведения финансовой деятельности, ориентируется на индикативные показатели отдельной отрасли или региона. В работе представлен обзор методов статистического наблюдения за деятельностью предприятий и субъектов, которые позволяют выявить признаки теневой экономической активности, определить наиболее проблемные отрасли региона, оценить ущерб, наносимый его благосостоянию. Формирование индикаторов осуществляется на основе анализа официально публикуемых статистических данных, что позволяет определить долю предприятий, проявляющих теневую активность. Обзор существующих моделей позволит правильно определить методику, подходящую под заданные условия исследования, выявить субъекты, применяющие схемы ухода от налогообложения, в том числе использующие труд нелегальных работников. Успешное оперирование моделями обеспечит верный научный подход, создаст основу для получения качественных результатов анализа.

Способы взаимодействия и формирования ролевой идентичности связаны с общей способностью к творчеству: количество ролей, которые человек играет, соответствует способности генерировать идеи; уникальность исполнения ролей в небольшой группе соотносится с оригинальностью результатов деятельности; гибкость и глубина ролей связаны с гибкостью мышления и разработкой новых идей, которые реализуются в обществе. Представлены различные уровни взаимодействия и проявления ролевой идентичности, которые соответствуют критериям творчества: от простого исполнителя ролей до активного субъекта. Творческий аспект процессов ролевого взаимодействия называется ролевым творчеством, которое позволяет человеку успешно выполнять множество задач в современном обществе, гибко переходить от одной роли к другой, выбирать социальные роли и заполнять их индивидуальным содержанием, делая их уникальными.

В статье поднимается вопрос факторов, влияющих на правотворчество и качество нормативно-правовых актов, делается акцент на изучении правосознания личности законодателя. Упоминается необходимость выявления факторов, влияющих не только на создание НПА, но и на их правоприменение, среди них отмечается правовое сознание общества и важность проведения правового мониторинга для выявления запросов социума и государства. Кроме того, научное мышление законодателя должно постоянно быть в развитии, а для этого доктрина должна предлагать действенные рекомендации по совершенствованию нормотворческой техники. Современное состояние юридической техники законодательной деятельности находится не в должном состоянии, в результате чего возникает сложность не только в понимании текстов НПА, но и в их последующем применении. В качестве сравнения приведен опыт правотворцев Республики Беларусь, что позволяет определить векторы дальнейшего развития российской доктрины и практики.

Автор подходит к категории субъектной позиции как к конструкции, которая характеризуется интегративным значением. В статье предпринимается попытка рассмотреть субъектную позицию в максимально широком ракурсе, дать ей исчерпывающие характеристики. На основе различных исследовательских взглядов выделяются следующие характеристики субъектной позиции: осознанность, самостоятельность, творчество, ответственность, профессиональная идентичность. Делается вывод о том, что высокая субъектная позиция лежит в основе успешности образования как такового. Следовательно, благодаря ей происходят: формирование профессиональной культуры, развитие психических процессов, адаптация к трудовой среде и т. д.

В статье обоснован авторский подход к обозначению и категоризации субъектов судебного контроля. Актуальность обращения к данной теме обоснована многообразием законодательных установлений, а также результатов научных изысканий, носящих скорее разрозненный характер, нежели упорядоченную систему. В рамках разрабатываемой нами институционализации судебного контроля вопрос о его субъектах имеет важное научно-практическое значение. В качестве итога осуществленного авторского анализа правовых и доктринальных источников, посвященных субъектам судебного контроля, указанная категория определена в качестве обязательного элемента института судебного контроля, который имеет комплексный структурированный характер. При этом в качестве интегрирующего понятия предложено использовать термин «субъектный состав», в рамках которого выделено и охарактеризовано две группы субъектов - основные и факультативные. Изложенный в статье подход может адоптирован для законодательного регулирования с целью упорядочивания и унификации процедур судебного контроля в части построения оптимальной модели юридического содержания соответствующий правоотношений.

В статье рассматривается эволюция понятий субъекта, субъективности, субъектности. Устанавливаются их различи в связи с изменением контекста их употребления. Маршрут этих изменений прослеживается как путь через гносеологию, психологию, социологию. Определяется влияние эволюции этих понятий на связи философии, социального и гуманитарного знания. Схема субъекта, нарисованная философской классикой, как будто упрощается: мышление, познание, мораль оказываются в тени. На первом плане – предметно-ориентированные силы и потребности человека. Они становятся главной мотивацией человеческих отношений и динамики общества. Можно сказать и по-другому: схема раздваивается; с одной стороны – это человек с его деятельными способностями и потребностями, с другой – это индивид с его мышлением, познанием, мотивацией и рефлексией. Наметилась тенденция к раздвоению образа человека как субъекта. В конце девятнадцатого столетия эта тенденция обрела вполне ощутимые и значимые формы. При всем преобладании позитивистских настроений обозначилась группа ярких исследований, утверждающих, что путь изучения людей как вещей проходит мимо важных аспектов жизни общества. Для него недоступны уникальные исторические ситуации и события, мотивы деятельности лидеров, детерминанты культурных и научных достижений. Оставленные в стороне позитивизмом и натурализмом области жизни общества необходимо выявлять с помощью совсем другой методологии

В условиях сетевого общества, основанного на цифровой вовлеченности граждан в активную социальную жизнь посредством сетевых инструментов, необходима разработка новой (трансдискурсивной) методологии юридической психологии и психологии безопасности, позволяющей построить диалоговую форму общения представителей власти и управления с населением, носящую открытый, просоциальный характер, ориентированную на защиту государственных интересов, поддержание устойчивого общественного порядка, защиту прав и свобод граждан. Цель — описание субъекта правоохранительной деятельности и особенностей его континуального взаимодействия с различными группами общества в рамках концепции трансдискурсивной психологии. Материалы, результаты и обсуждение. Анализируется тенденция к постоянному усложнению правовой системы государства, появлению новых угроз общественной безопасности, связанных с активным внедрением во все аспекты жизнедеятельности современного общества цифровых систем, приводящих к появлению и развитию методов информационно-психологической защиты от гибридных угроз, опирающихся на дискурсивные технологии. Рассматривается деятельность властных структур, пытающихся контролировать уровень субъектности общества в целом и отдельных его активных членов, на фоне стихийно растущей потребности общества в субъектности, открытости и прозрачности во взаимодействии с властью. Раскрывается потенциал трансдискурсивной психологии в интересах совершенствования правоохранительной деятельности на основе реализации субъектности сотрудников органов внутренних дел. Выводы. Обосновывается положение о необходимости развития теории и практики трансдискурсивной психологии правоохранительной деятельности, позволяющей отвечать на современные вызовы функционирования правовой системы государства и юридического дискурса.

Введение: вопрос о субъектах гражданского судопроизводства является актуальным, поскольку от правильного определения процессуального статуса каждого участника зависит принятие законного и обоснованного судебного постановления. Отсутствие в законодательстве и теории гражданского процессуального права единого понятия для обозначения субъектов гражданского судопроизводства не способствует формированию единообразной практики рассмотрения и разрешения гражданских дел российскими судами. Цель - определить и обосновать оптимальное понятие для обозначения субъектов гражданских процессуальных правоотношений.

Методологическая основа: диалектический метод, формально-юридический и сравнительно-правовой методы, статистический метод.

Результаты: термин «участник» целесообразно применять к действительным участникам конкретного гражданского процессуального правоотношения в динамике при рассмотрении и разрешении судом индивидуального (коллективного) требования, то есть говорить об участниках гражданского судопроизводства допустимо, когда они взаимодействуют и проявляют процессуальную инициативу в судопроизводстве.

Выводы: главным признаком, позволяющим именовать суд, лиц, участвующих в деле, и лиц, содействующих осуществлению правосудия, участниками, выступает процессуальная инициатива, которая состоит в необходимости принятия определенного решения об осуществлении активного действия либо о воздержании от его совершения.

Основной целью статьи является ответ на вопрос, как можно подходить к определению действующего лица в современных реалиях, интерпретируемых как цифровая эпоха. Дается краткая характеристика цифрового, новейших цифровых технологий, характеризующихся использованием нейросетевых подходов в своем основании. Приводится критический обзор существующих подходов к определению статуса действующего лица в контексте социальных исследований техники. В ходе обзора показано, что основные существующие подходы главным образом сохраняют черты антропоцентрических и инструментальных принципов рассмотрения технологий. Однако такие подходы приводят к дихотомии человека и техники, что не вполне отвечает вызовам актуальных социальных и технических реалий, характеризующихся плотной встраиваемостью технологий в сферу человеческого бытия. Все это приводит к трудностям различения человеческого и технического вклада относительно конкретного результата. В свете данного тезиса предложена критика таких понятий, как актор, агент и субъект. В результате, с точки зрения практической деятельности и фундирующих ее современных реалий целесообразнее рассматривать человека и технологию как единое действующее лицо. В данной перспективе прочерчена связь с событийной онтологией, поскольку феноменально наблюдаемый результат деятельности может быть интерпретирован как событие, в котором квазисубъект конституируется в первую очередь положением наличного сущего, и границы действующего лица оказываются размыты. В статье предложена критика различных подходов к определению агентности и субъектности именно с позиций указанных оснований и намечены векторы развития темы.

Целью данной работы является артикуляция структурных связей между расщепленным субъектом в рамках фрейдовского и лакановского психоанализа и децентрированным дискурсом в рамках (пост)структуралистского философствования на материале работ Деррида. Как психоанализ, так и проект Деррида оказываются особого рода не-регионалистскими (в смысле региональных онтологий) проектами, пытающимися артикулировать и продемонстрировать то, что упускается в классической метафизике присутствия. Как психоанализ, так и деконструкция направлены на то, чтобы вырвать у присутствия примат его трансцендентности, показать, что «центральный» элемент письма является эффектом самого этого письма, но не точкой референции, к которой это письмо якобы отсылает. Субъективность также оказывается не точкой самоналичия и самотождественности, а эффектом структуры. Субъективность обнаруживает себя в пространстве письма, а само письмо оказывается топосом субъективности. Обнаружить следы психоанализа в работах Деррида можно посредством сопоставления концепта différance Деррида и понятия последействия Фрейда: именно через особую трактовку темпоральности как прошлого, которое никогда не было настоящим, можно осуществить акт деконструкции как акт разрушения всякого акта (поскольку акт оказывается отнесенным к субъекту). Результатом работы является определенная рационализация différance, которое оказывается «сердцем» деконструкции у раннего Деррида, и такая рационализация осуществляется через сопоставление с функционированием последействия в структуре травмы. Субъект тем самым оказывается принципиально разорванным, и этот разрыв является конститутивным для субъективности как таковой, субъект обнаруживает в письме след себя самого, но никогда не может обрести полного, чистого самоналичия. Новизна данной работы заключается в том, что проработке этой структурной взаимосвязи на уровне понятий, как правило, не уделяют должного внимания; в данной работе предлагается такая интерпретация, которая прослеживает взаимосвязь между деконструкцией и психоанализом не в общем, а на уровне связи концептов différance и последействия (а также бессознательного вообще), что позволяет прояснить употребление этих понятий во взаимосвязи, а также проливает свет на смежные понятия субъекта и письма.

В статье на эмпирическом уровне предпринята попытка соотнести между собой феномены субъектности и саморегуляции. Как показывают теоретические и эмпирические исследования, данные феномены тесно связаны. Однако нет однозначного понимания их соотношения: является ли саморегуляция частью субъектности, представляет ли самостоятельный феномен или имеет место пересечение систем? При этом субъектность видится нам как более фундаментальное явление, поэтому субъектность не рассматривалась как часть саморегуляции. В эмпирическом исследовании строились и тестировались несколько альтернативных моделей: 1) модель, предполагающая, что субъектность и саморегуляция представляют единый феномен (однофакторная); 2) модель, предполагающая, что саморегуляция является компонентом субъектности; 3) модель, предполагающая, что субъектность и саморегуляция - два независимых феномена; 4) модель, предполагающая взаимосвязь субъектности и саморегуляции; 5) модель, предполагающая пересечение систем, при котором субъектность использует отдельные свойства саморегуляции, а саморегуляция использует отдельные свойства субъектности, при этом оба феномена понимаются как самостоятельные. Приоритет отдавался последней модели. Проверка согласованности моделей эмпирическим данным осуществлялась на выборке 184 чел. в возрасте от 15 до 53 лет (M = 20.49, SD = 7.34), из них 104 женщин и 80 мужчин. Преимущественно это были студенты вузов и ссузов. Использовались методики «Уровень развития субъектности личности» (УРСЛ) М. А. Щукиной и опросник В. И. Моросановой «Стиль саморегуляции поведения - ССПМ 2020». Основным статистическим методом было моделирование структурными уравнениями. Наиболее согласованной с данными оказалась модель пересекающихся систем.

Введение. Актуальность исследования феномена философского персонализма связана с тем, что персонализм – многозначное философское понятие, применяемое в разных контекстах. Он может обозначать как характерную черту мировоззрения (так, например, весьма часто приходится слышать, что для христианского мировоззрения характерен персонализм), так и учение отдельной философской школы (например, французского или русского персонализма). Наконец, персонализм может употребляться в качестве термина, характеризующего учение того или иного мыслителя о личности. Само применение данной категории в отечественной и западной философских традициях имеет определённую разницу. Чтобы понять суть данных разделений и вынести некое мнение по поводу истинности дефиниций, необходимо обратиться к истории вопроса.

Материалы и методы. В качестве методологического базиса использован герменевтический (авторский перевод и интерпретация иноязычных текстов); общенаучные методы: аналитический, синтеза, обобщения; частнонаучные методы: реконструкции философских воззрений западных философов конца XVII – начала XIX веков в сочетании с сравнительно-историческим методом.

Результаты исследования. В исследовании предлагается анализ перехода от субстанциональной модели личности к экзистенциальной. Учение об автономном субъекте имеет своим истоком философию Декарта и получает развитие в новоевропейской философии, находя полноту выражения в трансцендентальной антропологии Канта. Персонализм формируется как своего рода теологическая реакция на рационализм и материалистические тенденции, характерные для данной линии развития философии. Так в опровержение монизма Спинозы возникает плюралистическая монадология Лейбница, являющаяся основой метафизического персонализма. Подобным же образом, в результате споров вокруг пантеизма Спинозы и рациональной религиозности Канта формируется теистический персонализм И. Гамана и Ф. Якоби, ставший основой традиции, приведшей к экзистенциальному персонализму.

Обсуждение и заключения. В результате исследования можно сделать ряд выводов. Так, можно говорить о субстанциональном персонализме христианской традиции, с его учением о человеческой ипостаси, обладающей индивидуальными телом и душой; о метафизическом персонализме, имеющем своей основой монадологию Лейбница, и об экзистенциальном персонализме, формирующемся в противостоянии с субъективизмом и рационализмом Канта в религиозно-философской мысли И. Гамана и Ф. Якоби.