SCI Библиотека

English is the dominant medium of instruction for numerous university programmes across the Arab Gulf. While a growing body of research examines learners’ attitudes towards English Medium Instruction (EMI), issues of language preference/use have received far less attention. The research reported here sought to redress this imbalance by examining the domain-based language preferences, use, and beliefs of English majors at Oman’s national university. A mixed methods approach was employed involving the administration of a 35-item questionnaire to 120 English majors and one-on-one semi-structured interviews with 13 participants. Descriptive analysis, Pearson’s chi-squared test, and Cramer’s V test were used to examine questionnaire data, while interview transcripts were analysed thematically before data triangulation was performed. Findings indicate respondents preferred and used English for academics and intended careers, Arabic for familial interactions, and both English and Arabic or English by itself to talk about feelings and beliefs. English and Arabic were almost equally preferred for identity representation, with a significant minority of respondents expressing a desire to study their majors in Arabic. Although gender and English proficiency were not found to be related to beliefs about language importance, Arabic proficiency had a moderate, statistically significant association. Arab students employing English to express cultural beliefs and identities has not been widely reported in the existing literature. Results suggest that, despite evidence of emerging bilingualism in some domains, reform to tertiary-level language of instruction policies and planning in the region and similar contexts worldwide, including by offering Arabic Medium Instruction options, may be necessary to ensure effective education provision.

Intensifiers play a crucial role in everyday communication, varying in frequency, function, and socio-pragmatic significance across languages. However, gender-based variation in their use remains underexplored. This study examines intensifier usage among native speakers of English and Bahasa Indonesia, focusing on male and female speakers in spontaneous, face-threatening contexts. Data were collected through Elicited Oral Responses (EOR) from 40 university students – 20 English speakers from an Australian university and 20 Bahasa Indonesia speakers from a university in Jambi. Participants responded in their native language to an apologetic scenario in which a close friend had broken a promise. Their responses were recorded, transcribed, and analysed for intensifier frequency and type. Findings indicate that both language groups use intensifiers to amplify emotions and signal heightened face-threat. However, English speakers employed intensifiers more frequently and with greater variety than their Indonesian counterparts. Gender differences were also evident, with males and females differing in both the types and frequency of intensifiers used. This study contributes to sociolinguistics and pragmatics by elucidating gendered language use in intercultural communication. It also holds pedagogical implications for language learning, enhancing awareness of how intensifiers function in spoken discourse across cultures. This study contributes to cross-cultural pragmatics by examining differences in intensifier use between native English and Bahasa Indonesia speakers in face-threatening contexts. The findings enhance understanding of gender’s impact on intensifier use and supply information for language instruction, particularly in teaching emotional expressions in everyday conversations.

The present study presents a comparative analysis of the translation processes and outcomes of human translators, Neural Machine Translation (NMT) systems and Large Language Models (LLMs) focusing on the translation of Metaphor-related Words (MRW). The study employs various research methodologies, including product analysis, think-aloud protocols, subsequent interviews, and translation quality assessments to uncover the choice of strategies in translating MRWs by different subject groups as well as its relation with quality criterion. Human translators and LLMs tend to favour strategies such as metaphor into different metaphor (M-M2) and metaphor reduction (M→Non), while NMT systems prefer the reproduction of metaphors (M→M). LLMs demonstrate translation patterns which are more aligned with human translators, helping them achieve higher evaluation scores, though their performance remains inconsistent, particularly with novel metaphors. Additionally, human translators process metaphors by incorporating conceptual, cultural, and contextual factors, whereas LLMs tend to rely on paraphrastic approaches. Evaluation results indicate that LLMs exhibit proficiency on par with novice translators in terms of accuracy, idiomatic expression, and vividness in metaphor translation, while NMT systems fall slightly short. The study highlights the influence of translation strategies on the quality of metaphor translation and concludes that, while NMT systems and LLMs can achieve performance comparable to human translators, much larger metaphor-specific datasets supported studies are expected to validate its consistency.

If the crystal is in dynamic equilibrium with its parent phase the free energy is at a minimum and no growth will occur. For growth to occur this equilibrium must be disturbed by a change of the correct sign, in temperature, pressure, chemical potential (e. g. saturation), electrochemical potential (e. g. electrolysis), or strain (solid state growth). The system may then release energy to its surroundings to compensate for the decrease in entropy occasioned by the ordering of atoms in the crystal and the evolution of heat of crystallization. In a well-designed growth process just one of these parameters is held minimally away from its equilibrium value to provide a driving force for growth.

Книга представляет собой первое в советском китаеведении фундаментальное исследование древнекитайской мифологии. На основе изучения письменных свидетельств, а также памятников искусства и археологических находок автор выделяет этапы развития древнекитайской мифологии. Прослеживается эволюция мифов о героях, мифологические песни, соотношение письменной и устной традиции.

Особое место отводится проблеме сюжетосложения в древнекитайской мифологии и закономерностям трансформации ее образов и идей.

XX столетие входит в историю как век небывалых революционных преобразований, коренным образом изменивших социальный облик планеты и ознаменовавших собой радикальный поворот в судьбах народов. Этот век, как никакой другой, способствовал утверждению в сознании миллионов людей идеи об уникальности земной цивилизации, а следовательно, общности стоящих перед человечеством глобальных проблем. Вместе с тем растет понимание тех коренных отличий, которые характерны для развития государств противоположных общественных систем. Пропасти, разделяющие эти системы в социальном, политическом, культурном отношениях, и глубоки и широки.

Мы испытали тяжкое время годы глубокого невежества; но уже в самом начале своего пробуждения и прозрения мы сумели сделать нечто такое, что стало достоянием всех народов… У 2-на П. Берона имеется немало оригинальных сочинений на французском языке, которые поставили современную науку на совершенно новые начала, опровергнув существовавшие до сих пор научные концепции происхождения мира и законов природы. П. Берон вызывал удивление ученых своими необъятными познаниями. И если его сочинения пока еще не признаны и его идеи не усвоены, то это отнюдь не умаляет роли 2-на Берона в развитии науки…

Сначала такое краткое название немного смущало, мне хотелось написать на переплете книги нечто выражающее ее основную идею, специфический подход к жизни, творчеству и исторической оценке Ньютона: «Романтика Ньютона», «Ньютон и Эйнштейн», «Ньютон в современной неклассической ретроспекции», «Ньютон, каким он виден сегодня» и т. п. Эти названия связаны между собой: сопоставление классической науки с неклассической раскрывает внутренние коллизии в идеях Ньютона, драматизм его творчества, очень личную, очень человеческую романтику поисков объективной истины.

Биография Плутарха весьма скудна и может быть изучаема по преимуществу на основании сочинений самого же Плутарха, в которых он нередко делится с читателем воспоминаниями из своей жизни.

Прежде всего, в точности совершенно неизвестны годы его жизни, и представление о них можно получить только из косвенных данных. Согласно этим косвенным данным можно с полной уверенностью утверждать, что Плутарх родился в конце 40-х годов I века н. э. и умер в промежутке 120 125 гг., то есть прожил всего около 75 лет.

Отец его был, несомненно, зажиточный человек, но он не был аристократом. Он обладал некоторой образованностью и даже занимался философией. Это дало возможность Плутарху рано приступить к школьным занятиям и еще в юном возрасте стать высокообразованным человеком.